— Господи, у нее приступ! — вскричала Амели. — Ей плохо с сердцем!
— О нет! — пробормотала Мари, готовая заплакать. — И Адриана нет дома! Нан, дорогая, прошу, скажи что-нибудь!
Леон встал, он был очень бледен.
— Нужно дать ей водки! — заявил он.
Перепуганная Камилла подбежала к буфету, в котором Мари хранила спиртное, и дрожащими руками налила водки в маленький стаканчик.
В свете огня и свечей сморщенное лицо Нанетт было страшным. Испуганная Мадлен закрыла лицо руками и прижалась к своей маме Тере. Мелина же стояла и бесстрастно ждала развития событий.
— Выпей, моя Нан! — умоляла Мари, подавая той стаканчик. — Умоляю!
Вмешалась Жаннетт. Она опустилась на колени рядом с Мари и тоже стала уговаривать старушку:
— Выпейте, бабушка Нан!
Нанетт напряглась и сделала пару глотков. Она задышала в обычном ритме, покрасневшие веки приоткрылись. Все смотрели на нее. Наконец к Нанетт вернулся дар речи:
— Вот несчастье! Думала, все — настал мой смертный час! У меня так болело здесь…
Взволнованная Мари увидела, что старушка тычет в свою шерстяную кофту слева, под грудью.
— Нан, моя Нан, как же ты меня напугала! Адриан осмотрит тебя, как только вернется. Наверняка это снова твое сердце!
Мари поспешила обнять свою приемную мать за шею. Гости и домочадцы вздохнули с облегчением и стали забрасывать едва пришедшую в себя старушку вопросами. Та, словно желая скрыть свою слабость, отвечала спокойно и даже с некоторой гордостью — она явно была довольна таким вниманием.
Камилла, которая еще не отошла от пережитого страха, стала нарезать пироги с орехами и яблочный флонард.
— Бабушка, съешь что-нибудь! — сказала она громко. — Тебе сразу станет лучше!
— Не откажусь, моя курочка!
Вечеринка продолжалась, однако тень озабоченности омрачила чело Мари. Мелина, воспользовавшись моментом, подошла к приемной матери и погладила ее по руке. И не без задней мысли…
— Можно я пойду с Мадлен в свою комнату, мама Мари? — попросила она. — Я хочу показать ей мою красивую куклу!
— Конечно идите, но нужно спросить позволения и у мамы Тере.
Мелина поморщилась, но поспешила подчиниться.
— Можно Мадлен пойти со мной в мою комнату?
— Конечно! — ответила мадемуазель Берже, бросая на Мари многозначительный взгляд. — Это ее развеселит!
Мари поняла: приступ, случившийся с Нанетт, испугал девочку.
Мелина тотчас же схватила Мадлен за руку и повела к лестнице. Мадлен, девочка послушная и ласковая, последовала за ней без возражений. Девочки вышли из кухни. Едва оказавшись в вестибюле, Мелина щелкнула выключателем. Загорелась электрическая лампочка, на мгновение ослепив их. Однако их глаза быстро приспособились к яркому, по сравнению с мягким освещением кухни, свету.
— Я не люблю темноту! — шепнула Мелина маленькой Мадлен. — Под лестницей прячутся чудовища! Скорее бежим по ступенькам!
Мадлен послушалась и побежала наверх, испуганно глядя по сторонам. Ее страхи улетучились, стоило ей увидеть комнату Мелины. Открыв ротик от изумления, малышка замерла на пороге, любуясь розами и сиренью на обоях, красивым желтым атласным одеялом, миленькими кружевными занавесками… Это многоцветье поразило ее, особенно в сравнении со скромно отделанной приютской спальней. Наконец Мелина показала ей свою куклу.
— Посмотри, какая красивая! И у нее есть настоящие одежки! Я сложила их в своем комоде. Нет! Не трогай, ты ее испачкаешь! Тебе еще рано иметь такую куклу, большую и красивую!
— У меня чистые руки, — несмело возразила девочка. — Я только хотела потрогать ее платье… И это неправда! У меня тоже была кукла, такая же красивая, как эта! Мама Тере мне подарила! Она была почти такая же, вспомни! И это ты ее сломала! Ты и еще одна старшая девочка, Дениза!
Мелина обиженно поджала губы. Она-то думала, что та история давно забыта! Минуту она молчала, подыскивая себе оправдания:
— Во-первых, я сломала не нарочно! А во-вторых, ты сама во всем виновата! Ты не хотела дать ее нам поиграть! Вот мы и…
У Мадлен на глаза навернулись слезы. Снова этой ужасной Мелине удалось ее расстроить! Разве могла она забыть ту историю с куклой? Когда она получила этот подарок, зависть других девочек к ней, «почти дочке мамы Тере» удесятерилась. Девочке постоянно приходилось терпеть насмешки и придирки, но она никогда не жаловалась своей покровительнице.
— Мы не смогли ее починить, — добавила Мадлен. — А когда я заплакала, ты стала надо мной насмехаться!