— Надеюсь, она не доставляет вам слишком много хлопот? — обеспокоенно спросила мать Мари-де-Гонзаг. — Она такая непоседа!
— Никаких хлопот, не беспокойтесь, матушка! Правда, я была бы рада, если бы она лучше училась. По вечерам я занимаюсь с ней, но она плохо усваивает материал.
С лукавым видом Камилла вставила свое слово:
— Ну что ты, мам! У Мелины прекрасная память, особенно если надо запомнить слова песенки, которая звучит по радио! Она знает назубок тексты большинства модных песен этого года!
Мать Мари-де-Гонзаг улыбнулась, но ничуть не удивилась. Она сказала Мари:
— Девочка совсем не изменилась! Если нужно было разучить текст роли для пьесы или скетча, она показывала себя прилежной и схватывала все на лету. А вот уроки истории и грамматики казались ей ужасно скучными, и услышанное совершенно не задерживалось в ее красивой головке. Ну а теперь я вас оставлю. Вы наверняка хотите прогуляться вдоль прилавков. Маму Тере вы увидите не раньше чем через час, она показывает аббатство группе туристов. По-моему, парижанам…
Мать-настоятельница удалилась, величественная в своих просторных черных одеждах. Семья Меснье продолжила прогулку и через несколько метров столкнулась со своими добрыми друзьями Ирэн и Мари-Эллен Дрюлиоль: обе в праздничных нарядах гуляли в компании Жаннетт Канар.
— Здравствуйте, мадам Мари! Вся ваша прекрасная семья в сборе! — воскликнула Ирэн, спеша полюбоваться малышами в колясках.
Мари-Эллен поцеловала Камиллу. Девушки стали перешептываться, а потом обе схватили под руки Жаннетт и отошли в сторону.
— Мы немного пройдемся! — крикнула Мари-Эллен. — Не бойтесь, мадам Мари, за Камиллой мы присмотрим! До скорой встречи!
Адриан отошел, чтобы поприветствовать Жана-Батиста Канара и Марка Лажуани, отца Амели. Трое мужчин, которых мало интересовали вышитые носовые платочки, кухонные полотенца и связанные крючком салфетки, пустились в оживленное обсуждение региональной велогонки «Боль д’Ор». Разумеется, они были страстными болельщиками своей команды.
Мари же переходила от прилавка к прилавку в сопровождении Лоры, которая была все так же немногословна. На многочисленные попытки свекрови завязать разговор она отвечала кратко и вежливо. Мари никак не удавалось пробить панцирь отчуждения, в который, казалось, спряталась молодая женщина.
— Сколько здесь прекрасных вещей, правда, Лора? — обратилась к невестке Мари. — Это — результат целого года работы! Девочки шьют и вышивают в рукодельне, под присмотром сестры Юлианны или сестры Мари-Этьен. И вот что я тебе скажу: мне никогда не забыть этих уроков шитья! Не забудет их и Коко Шанель!
— Коко Шанель? — повторила Лора едва слышно. — Это имя мне незнакомо.
— Тебе наверняка приходилось читать о ней в журналах. У нее крупный Дом моды в Париже. В моде она произвела настоящую революцию! И, представь себе, я ее знала! Она была воспитанницей нашего приюта, когда мне было восемь. Ее вкус к шитью и к моде, возможно, родился здесь, в Обазине!
Лора смущенно улыбнулась. И снова ей стало стыдно из-за своей неосведомленности. Она так остро ощущала себя неполноценной в присутствии свекрови, что практически не могла говорить. Она не находила слов и боялась показаться смешной. Все ее родственники со стороны мужа были к ней очень добры, и все же этого было недостаточно, чтобы чувствовать себя комфортно. Поль сообщал ей последние новости, советовал, какие книги читать… Однако же миром, где Лора расцветала, был мир партитур и нот. Музыка была ее стихией…
— Мама! — вдруг раздался голос Матильды. — Посмотри на эти платочки! Они из натурального шелка, и такая великолепная тонкая вышивка!
— Они и правда очень красивые! — сказала подошедшая к прилавку Лизон.
Жозетт затаила дыхание, надеясь, что ее изделия купят. Юная сирота так старалась, украшая эти платочки вышивкой в деревенском стиле!
Матильда вынула из своей кожаной сумочки кошелек, купила комплект платочков и протянула их Бертий.
— Это тебе, дорогая! Я видела, что тебе они понравились, да и твоей маме тоже!
— Спасибо, Матильда! — вздохнула Лизон. — Но Бертий еще слишком маленькая. Я их спрячу пока и дам ей через год или два, когда она подрастет и сможет их по достоинству оценить.
А покупателей на лужайке все прибывало. Помимо местных жителей любопытство и возможность совершить удачную покупку привлекло в аббатство обитателей соседних местечек — Бейна и Вергонзака. Мари увидела две семьи иммигрантов, о которых ей рассказывал муж, — Ковачей, приехавших из Венгрии, и Вандюренов из Бельгии. Оба мужчины работали в гранитном карьере Обазина. Они уже могли изъясняться на французском, чего нельзя было сказать об их супругах, молчаливых и очень сдержанных женщин. Дети же их быстро привыкли к жизни в Коррезе. Некоторые из них ходили в класс Мари. Она пояснила Лоре доверительным тоном: