Такси высадило нас у ворот Кванхвамун. Был ясный весенний день. За унылым бетонным входом виднелось огромное здание японской администрации — Дом генерал-губернатора Кореи, который построили во время оккупации. Его огромный медный купол и мощные каменные стены закрывали находившийся за ним дворец. Японцы специально возвели Дом генерал-губернатора прямо перед королевским дворцом, чтобы корейцы помнили, кто тут главный. Как и большинство жителей Сеула, я ненавидела это здание. Безобразное и вульгарное, оно представляло собой оскорбление для всего корейского народа.
Мы обошли Дом генерал-губернатора и вышли во внутренний двор Кёнбока. Там зеленели трава и деревья, цвели цветы. Перед нами стояло несколько зданий: одни были старинные, другие еще только восстанавливались. Черепичные крыши изящно изгибались вверх, словно крылья огромных цапель, взлетающих в небо. Дорожки и дворы были вымощены камнем. За территорией дворца, словно гигантский страж, поднималась гора Пукхансан. Я посмотрела на самое важное место в Корее и почувствовала, как меня наполняет небывалый покой. Здесь обитал дух моих предков. Здесь я понимала, что значит быть кореянкой.
— Мама, зачем ты меня сюда привезла? — спросила Су Бо, пока мы шли по двору.
— Хотела, чтобы ты посмотрела на это место, — ответила я. — Пятьсот лет здесь жила династия Чосон.
— Я знаю. Это здесь японцы убили императрицу Мёнсон.
— Восьмого октября 1895 года, — добавила я и попросила: — Скажи мне, если устанешь.
— Пока все хорошо.
Мы медленно шли мимо павильона, вдоль которого тянулась длинная терраса. Вокруг нас туристы фотографировали друг друга и в восхищении глазели на яркие здания.
Наконец я произнесла:
— Я хотела с тобой кое о чем поговорить.
— Да? О чем?
— Тебе нельзя делать аборт.
— Но врач же сказал, что я могу умереть при родах.
— Знаю. — Я обвела жестом территорию комплекса. — Посмотри. Раньше здесь было гораздо больше зданий. Сотни. Я видела фотографии и карту прежнего Кёнбока. Здесь стояли великолепные дворцы, служившие императору, императрице и королевскому семейству. Говорят, другого подобного места не было во всей Корее.
— Сотни зданий? — воскликнула Су Бо. — Не могу себе представить, как это выглядело. Что с ними случилось?
— Японцы во время оккупации уничтожили почти все дворцы, оставив только десять. Поговаривают, что их все отстроят. Еще хотят снести Дом генерал-губернатора и восстановить ворота Кванхвамун. Надеюсь, так и случится.
— Но при чем тут мой аборт?
Я подняла взгляд к горе Пукхансан, и мы пошли дальше.
— Помнишь гребень с двухголовым драконом? — спросила я.
— Да, конечно.
— А помнишь историю, которую я тебе рассказывала?
— Да. Про богатую аристократку, которая отослала свою дочь на ферму и дала ей гребень.
Я взяла Су Бо за руку.
— Пойдем. Я хочу тебе кое-что показать.
Мы подошли к комплексу зданий, главным среди которых была высокая пагода с пятью ярусами крыш, поднимавшихся ввысь, словно ветви огромной сосны. Мы вошли внутрь одного из дворцов. Здесь располагался Национальный музей Кореи. В его залах стояли стеклянные витрины с экспонатами, а на стенах висели образцы народного искусства. Возле каждого экспоната имелась табличка с кратким описанием его истории.
— Я езжу сюда по вторникам, — сказала я. — Вход бесплатный, и можно ходить и смотреть сколько хочешь. Кое-какие предметы здесь напоминают мне о детстве.
Я повела Су Бо по коридору, где были выставлены сокровища и оружие Кореи. Мы остановились возле витрины, в которой лежал меч с ножнами, украшенными тщательно проработанной гравировкой и золотой кромкой по краю.
— Видишь этот меч? — сказала я. — Посмотри на гравировку.
Су Бо принялась рассматривать ножны.
— Ой, тут такой же дракон, как на твоем гребне!
Я кивнула.
— Все верно. Прочитай, что написано на табличке. Вслух.
Су Бо наклонилась поближе и прочитала: «В 1967 году этот меч обнаружили в стене дома, когда-то принадлежавшего богатому торговцу. Историки считают, что двухголовый дракон, у которого одна голова смотрит на восток, а другая на запад, защищает Корею и тех, кто служит стране. Некоторые полагают, что символическое значение двухголового дракона придумала императрица Мёнсон, хотя доказательств тому нет. Во время оккупации Кореи японцы уничтожали все предметы с двухголовым драконом, которые удавалось найти. Этот меч — единственный известный сохранившийся предмет с таким символом».