— Ну вот, — сказала Фрейд.
Прибыв вместе с двумя санитарами в белых халатах и еще одной молодой медсестрой — ее Салли не знала, — Фрейд заняла пост в операционной, куда хирург пока еще не явился.
— Скоро начнут поступать, — предупредила присутствующих Фрейд.
Салли услышала, как в борт ткнулась баржа, потом до нее донесся скрип лебедки. Хирурги дожидались своих первых кандидатов на стол. Хукс тоже там, Салли в этом не сомневалась, видимо, пытается перебороть себя.
Фрейд, кивнув на столик с инструментами, улыбнулась во весь свой большой рот.
— Вот так я и познакомилась со своим женихом, — проговорила она, обращаясь к присутствующим, в том числе к санитарам.
— С женихом? — не поняла Салли. — С хирургом?
— Именно. Я подавала ему ранорасширитель. Это вам не просто какой-то там ланцет или пинцет. Их-то все знают. Кстати, есть журнал, так и называется «Ланцет». Но никому и в голову не придет назвать журнал «Ранорасширитель». Ранорасширитель — самый обычный операционный инструмент. И все-таки для нас обоих он послужил поводом для отношений.
Дамы воздержались от язвительных комментариев: помолвка — штука серьезная. Как и размолвка.
Пустые помещения корабля заполнили голоса здоровых, доставляющих на борт искалеченных. Наконец появился и Феллоуз, сопровождавший тяжелораненого, — мужчина скулил как пес. Ранение головы — от этого он и скулил. Как и в случае с лейтенантом Кэррадайном — утрата контроля над речью, но не самого дара речи. Стоявшие по бокам санитары прижимали тампоны к голове раненого. При транспортировке с баржи на корабль и с палубы в палату кость каким-то образом сместилась, что усиливало боль. Санитары переложили мужчину, как он был — в бинтах и белье, — с носилок прямо на операционный стол. Придерживая его, они позвали на помощь коллег, чтобы его удержать, — раненый был явно не в себе от боли. Салли услышала жуткий хрип.
— Санитаров сюда, быстро, — скомандовал Феллоуз.
Одна из повязок упала, и глазам Салли предстала залитая кровью затылочная доля мозга вместе с мозжечком. Кряжистый парень с квадратной головой глядел на Салли, будто взбешенный бык, и двое дюжих санитаров едва удерживали его. Салли казалось, что она двигается до жути медленно, но она взяла флакон с хлороформом и маску, плеснула на нее и поднесла к лицу раненого. Не вплотную, но вполне достаточно для того, чтобы усмирить его взбесившийся мозг и погрузить в состояние полузабытья. По операционной поплыл сладковатый дурман хлороформа. Стоявший тут же Феллоуз приказным тоном велел санитару:
— Держи его!
Потом повернулся к Салли.
— Немедленно маску. Немедленно.
Салли, капая на маску жидкость, напрочь позабыла дозировку, омертвевшей от напряжения рукой она прижимала маску к лицу раненого. Потом, когда пациент что-то невнятно промычал, совсем по-детски, и погрузился в сон, санитары, тяжело дыша, отступили, собираясь заняться другими поступившими ранеными. Салли приподняла веко молодого человека. Зрачок был расширен в пределах нормы, и она почувствовала нечто вроде благодарности к наркозу.
Она вставила ему между зубов дыхательную трубку. Зубы были как у истинного бушмена, некоторые отсутствовали, другие со свежими пломбами — он, как и все, побывал у дантиста в Египте. Дыхание было прерывистым. А чего еще ожидать? Обойдя пациента, чтобы освободить место для Феллоуза и Фрейд, Салли наложила на руку рукав тонометра и стала подкачивать воздух. Диастолическое давление упало, потом Салли проверила пульс — нитевидный, с перебоями. Она уже потянулась было за термометром, но Феллоуз резко ее остановил:
— Не трудитесь.
И правда, к чему? А вдруг он очнется и снова начнет буянить, а она не успеет вовремя подать дозу хлороформа на маску? Феллоуза можно было понять — он делал свою работу. Пошли в ход ранорасширители, те самые осмеянные Фрейд инструменты. Потом другие орудия — Феллоуз лишенным эмоций голосом называл инструмент, Фрейд молча ему протягивала. Салли все внимание сосредоточила на пульсе, так и остававшемся слабым.
Она видела, что давление падает. И назвала цифры — 90 на 50. Катастрофой будет, если цифры сравняются, мелькнуло у Салли в голове.
— Поднять стол на шесть дюймов, — потребовал Феллоуз. — И поосторожнее!
В его голосе чувствовалось отчаяние от того, что персоналу не хватает выучки в точности выполнять его указания.
Все не так просто — мол, втолкнул в операционную, а оттуда он уже выходит мастером на все руки. Все думают, что это ерунда, бабье занятие. Они предпочитают таскать раненых или ящики по кораблю. Салли вдруг вспомнился старый приятель по прошлому рейсу — Уилсон. Тот нисколько не чувствовал себя обойденным судьбой оттого, что ему пришлось работать с женщинами.