— Давай сюда, Неттис, давай, — кричала ей Салли.
И Неттис несколькими достаточно профессиональными гребками приблизилась к плоту, к которому ее проворно привязали канатом в паре со Слэтри. Теперь плот тащил восьмерых, на некоторых других они насчитали до десятка спасавшихся.
— Ты не ранена? — тут же осведомилась Салли.
Но та ответила не сразу — нужно было отдышаться.
— Меня втянуло вниз, в воду, — трясущаяся от холода и воспоминания о пережитом ужасе, запинаясь, ответила девушка. — И затянуло глубоко. Очень глубоко я побывала. — Неттис замолчала — набрать в легкие воздуха и успокоиться. — Я отстала от вас и думала все, конец. Там еще эти лошади были. Эта оказалась как раз подо мной. Я вскочила на нее и вцепилась что было силы в холку. Она меня и вытащила. Если бы не она… В общем, орудие в руках Господа.
В нескольких ярдах та самая лошадь продолжала барахтаться в воде и протестующе ржать.
— Спасите этого беднягу! — умоляла Неттис.
Но лошадь, в последний раз выпучив на них обезумевшие глаза, стала неудержимо погружаться в воду, пока не исчезла из виду.
— Такова, видно, воля Божья, Неттис, — механически проговорила Слэтри.
Но Неттис, пропустив ее слова мимо ушей, оплакивала своего спасителя. Салли не слышала ничего, кроме отвратительного журчания водоворота. Истошные вопли пытавшихся спастись будто растворились в воздухе, отдаляясь друг от друга, как и сами кричавшие, рассеиваясь по морю, удаляясь от рокового места, где затонул «Архимед».
Сколько времени они провели в воде, определить было невозможно. Наоми хранила молчание, она уговорила помолчать и Митчи, а вот Онора болтала без умолку — слова из нее так и сыпались, а слушать ее кроме морских просторов было некому. Юноша с осколком шрапнели в голове стонал снова и снова. Впрочем, именно этого и следовало ожидать. Чего никто ожидать не мог, так это того, что солдатик или матрос — кто он там? — который висел, вцепившись в петлю плота, внезапно отпустил ее, будто усмотрел для себя более привлекательные перспективы спасения. Сержант попытался было прибегнуть к командирскому голосу, но поскольку оба были вне расположения части, действия это не возымело.
— А куда же подевались все эти эсминцы и транспорты? — услышала Салли вопрос Наоми. — Когда опасности нет, они постоянно вертятся поблизости.
— Наверное, боятся подойти. Подводной лодки боятся, — высказал предположение сержант.
— Терпение, — четко и раздельно произнесла Митчи. — У нас есть вода на этом нашем плоту, сестра Дьюренс?
— Нет, — призналась Наоми.
Было видно, что Митчи всеми силами пытается одолеть ужасную боль.
— Ну, — ответила Митчи, — разве мог кто-нибудь подумать…
Наоми, перегнувшись через край плота, прошептала Салли:
— Может, я лучше займу твое место, а ты мое?
— Нет, мне и здесь нормально, — солгала Салли.
Ей меньше всего хотелось оказаться лицом к лицу с муками Митчи и невозможностью избавить ее от них.
— Вот уж не знаю, выдержу ли я все это, не показав миру свою жирную задницу, — проговорила Онора.
Сержант рассмеялся, но скабрезности в его смехе не чувствовалось. Другой солдат, тот, что пытался вызволить этого мальчишку, то есть те, кто был на плоту с самого начала, молчали, будто язык проглотив.
Через какое-то время Наоми, вновь нагнувшись к Салли, доложила ей, что тазовая кость у Митчи цела. А вот верхняя часть бедренной кости — сплошная безнадега. На обеих ногах — фрагментарные переломы. На одну ногу она наложила жгут из солдатского ремня, а на вторую — из собственной блузы.
Салли прижалась лбом к черной резине плота, а Наоми попыталась приподнять Неттис, на которой не было даже спасательного пояса. Неттис оказалась легкой, приподнять ее труда не составило, и на удивление гибкой. Сержант помогать не стал, но отнюдь не из злого умысла. После долгих будней помыкания людьми он, по-видимому, решил устраниться от всякого рода распоряжений и посему помалкивал. Энергичность первых минут на плоту сменилась полнейшим равнодушием. Его полномочия вдруг испарились, их место заняла пустота.
Стоило Неттис оказаться на плоту, а Салли — в одиночестве, как вода вдруг показалась чуть ли не ледяной. Странно как-то. Но была вероятность, что, как только эта малышка окажется на плоту, она тут же обрушит на всех ледяной холод глубин, в которых ей выпало оказаться. Если вспомнить пляжи детства, едва ты замерзала, стоило лишь крикнуть старшей сестре или Макалистеру: «Мне холодно!» — и все. Тебя тут же вытаскивали из воды под медвяно-золотистые лучи ласкового солнышка. И Салли до сих пор считала, что так будет всегда. Но теперь посиневшие от холода губы Оноры, в которых будто в зеркале отражался и холод, который испытывала Салли, говорили как раз об обратном. Один из солдат вдруг хрипло запел: