В зеркале за плечом Лоллии мелькнула какая-то темная фигура. Обернувшись, она увидела в дверях Корнелию — в черном траурном платье с голыми руками, волосы гладко зачесаны назад. По мнению Лоллии, кузина выглядела бы потрясающе красивой, не будь ее лицо похоже на застывшую маску.
— Поздравляю, — произнесла она. — Это просто великолепно, выйти замуж за брата императора. Кстати, это не он случайно приказал убить моего мужа?
Лоллия открыла было рот, не зная что сказать, но ее опередила Марцелла. Она подошла к облаченной в траур сестре и попыталась ее успокоить. Рабы тотчас испуганно переглянулись, однако, похоже, одного упрека для Корнелии оказалось достаточно. Она позволила Марцелле подвести ее к креслу возле окна и села, глядя вниз, на атрий. Лоллии же вспомнилось, как все они дружно хихикали в конце ее предыдущей свадьбы, когда она выходила замуж за Виния. На глаза тотчас набежали слезы, но она усилием воли заставила себя не расплакаться. Корнелия может рыдать и горевать, сколько ей вздумается, но кому-то другому все равно придется создать союз, который станет залогом безопасности их семьи. В моих жилах течет не только патрицианская кровь, но и кровь раба. Патриции несгибаемы, зато рабы хорошо умеют сносить удары судьбы. Дед Лоллии встретил их у дверей опочивальни, высокий и взволнованный. Лоллия обняла его и прижалась головой к его груди. Ее любви к нему хватит еще на сотню мужей.
— Моя Жемчужина, — ласково назвал он внучку ее детским прозвищем. Пусть кузины не понимают ее привязанности к деду, но она ни разу не возразила ни единым словом, когда он находил для нее очередного мужа. Им не понять, что это своего рода союз, который они с дедом заключили навеки против всех бед этого мира. Бывший раб, скопивший огромное состояние, имел немало врагов. Его деньги и имущество могли быть конфискованы в любой момент, не будь у него могущественных покровителей. Брак с братом императора надежно защит и деда, и ее, и маленькую Флавию. А ради них она готова на все.
Вскоре появились новые гости с традиционными поздравлениями. Впрочем, их лиц Лоллия особенно не различала. Она набросила на плечи свадебную накидку, и Тракс заколкой скрепил ее у нее на плече. У Лоллии не нашлось сил встретиться с ним взглядом. Он был так нежен с ней с того самого дня, как погиб Виний, когда она никак не могла унять истерический смех. Тогда Тракс взял ее на руки и, как ребенка, отнес в опочивальню. Уложив ее в постель, он даже не попытался овладеть ею. Он просто прижимал ее к себе до тех пор, пока не прекратился смех, на смену которому тотчас пришли слезы. И тогда он, нежно обняв, принялся укачивать ее, что-то негромко напевая, как будто это была малышка Флавия, а не ее мать.
— Откуда ты знаешь, Тракс, как нужно успокаивать людей? — спросила его Лоллия.
— Я так же напевал моей младшей сестренке, — неожиданно признался тот, — когда та была маленькой. Ей было всего четыре года, когда она попала на невольничий рынок. Но в ее глазах не было слез, потому что я заранее успокоил ее пением.
Интересно, подумала Лоллия, что случилось с его сестрой? И со всей его семьей? Тракс делил с ней постель, но она ничего не знала о нем, ведь он был обычным рабом. С какой стати ей что-то о нем знать?
— Не понимаю, как ты можешь оставаться таким спокойным, — произнесла Лоллия и отодвинулась, вытирая слезы со щек. — Миру приходит конец.
— Может быть, — отозвался Тракс и осторожно смахнул слезинки с ее глаз. — Тогда вместе с ним перестану существовать и я.
— И это тебя не страшит?
— Мой Господь умер. Но все закончилось хорошо. — Тракс с улыбкой прикоснулся к деревянному крестику у него на шее. Крестик имел какое-то отношение к его богу — плотнику или, если она правильно помнит, богу плотников. Лоллия точно не знала. — У тебя тоже все будет хорошо, госпожа.
Как он может говорить такое? Откуда ему это знать?
После этого разговора ей было трудно встретиться с ним взглядом. Каким-то уму непостижимым образом, глядя на него, она ощущала неловкость.
Когда Лоллия вышла в сад, император, его брат и свадебная процессия гостей уже ожидали ее. Они стояли, прекрасные как мраморные статуи, смеясь и непринужденно перебрасываясь шутками. Лоллии они почему-то напомнили красивый греческий фриз, но при этой мысли ее смятение лишь еще больше усилилось. Впервые в истории Рима император занял трон силой меча. Как же эти люди могут смеяться, будто ничего не произошло?