На поле становлюсь рядом с Геннадичем. Брови у него сошлись на переночице, руки сложены на груди, он состредоточенно наблюдает за нашими соперниками, бегущими 100-метровку.
- Ну что, как боевой настрой?
Становлюсь ступором. Обдумываю, складываю дважды два, моргаю и все равно вижу русые беспорядочные пряди, озорные светлые глаза и разинутый в улыбке рот.
- Ты здесь, что делаешь? – Геннадич глядит на Славика во все глаза.
- Как что? Болеть пришел, - и тут он резко расстёгивает куртку, демонстирируя всем футболку «107-ая – чемпион, остальные - лохи».
- Ярушев, я тебе больше тройки ничего не поставлю.
Славик округляет одновременно всё - и глаза, и нос, и губы. Топает ножкой и возмущается:
- Я вообще-то от чистого сердца! А вы, Анатолий Геннадьевич!
Препод на его игру лишь фыркает и отворачивается, возвращаясь к изучению конкурентов.
- Так что, насчет боевого настроя? – спрашивает у меня Слава, а я даже ответить ничего не могу, какой настрой, если я тут по делу.
- Чернышева, готовьсь. – сбивает с толку физрук.
Вот чёрт. Выуживаю телефон, прогруживаю страничку Арсеньевой. Отдаю его Славке и складываю руки домиком, состроив жалостную моську:
- Найди её, пожалуйста.
- Понравилась, что ли? – хмыкает парень, приближая фотографии.
- Нет, знакомому моему. Хочет узнать, насколько у неё всё серьёзно было с её бывшим.
- Целка или нет?
Поджимаю уголок губ.
- В этом как раз сомнений нет. Просто узнать, давно ли она его видела, хочет ли вернуть, - темню, ведь это интересно мне самой, - Ну ты понял.
Бровь его взлетает, смотрит то на меня, то на страничку.
- Бывший? В 15 лет?
- Представь себе.
- Ладно, сделаю. Включу своё обаяние, - и Славик взмахивает русыми волосами, вызывая мой дикий смех.
- Всё Чернышева, бегом. – физрук тянет меня за капюшон, подпихивает в нужном направлении. Оглядываяюсь на Славку, а тот лишь кивает и поднимает большой палец вверх.
Толстовку скидываю на газон, остаюсь в свободной футболке и принимаю стартовое положение, соединив кончики пальцев с покрытием дорожки. Когда гремит выстрел, сердце моё останавливается. Хоть это и была обычная хлопушка, мысли мои вновь возвращаются в тот день. В ушах звенит. Шаги большие, ритм спокойный. Дышу, как надо: носом вдыхаю, ртом выдыхаю. Я не свожу взгляд с горизонта пасмурного неба, прямо в цель, не обращая внимания на участников по бокам. У меня нет мотивации занять первое место, но есть выдержка и желание побеждать. Я размахиваю руками и выбиваюсь в тройку лидеров. На финише дыхание восстанавливаю, опираясь ладонями о бедра.
- Чернышева, да ты ж моя умница. Не ожидал-не ожидал. Второе местро! Я вот как знал, тебя гонял, видел, что в тебе потенциал то есть. Видел! - Геннадич хлопает в ладоши, а я пытаюсь соединить его раздваивающуюся фигуру. – С тобой всё в порядке?
- Не-а, что-то мне нехорошо, - успеваю произнести, прежде упасть на твердую землю.
Щекотно, хочу чихнуть, но вместо этого вдыхаю воздух и тут же закашливаюсь от изысканных паров спирта.
- Что случилось?
- Ты упала в обморок. – Славка машет ногами, сидя на соседней кушетке, судч по всему в кабинете медсестры.
- Класс.
- Зато второе место.
- Ну да, и миссию я свою выполнила. – принимаю сидячее положение и смотрю в окно, в котором ребята все еще бегают. Бедолаги. – Ты нашёл её?
- Нашёл и даже взял телефончик, - он машет клетчатым листочком с поистине победоносным выражением лица.
- Выдрала из тетради с домашкой? Не хило.
- А то.
- Вот только чем ты хвастаешься. Тебе 18, ей 15, за ручку её возьмешь и по статье.
Славка моршит свой нос, откидывается на светло-зеленую стену и высовывает язык.
- С бывшим она порвала больше года назад. Сказала, что он дурной и возвращаться к нему не намерена.
- И как же ты выторговал эту информацию?
- Фу, Люся, сотри эту пошлую ухмылку. Когда дело касается 15-летних школьниц нужно вести себя серьезно.
- Люся? Ты в честь меня свою кошку назвал? – вместо дельного ответа возмущаюсь я.
- Ага. А ты только сейчас поняла?
- Ладно, проехали. Дальше.
- А что дальше? Всё. Зэ энд. Пусть не боится твой дружок, девчонка свободна.
- И всё-таки мне интересно, чем ты ее подкупил.
- Ты не веришь, что я мог ей понравиться? – на его вопрос, красноречиво молчу. – Ну, за ментос.
Ржач рвется из меня, хлеще углекислого газа (Боже, храни химичку). Я валюсь на куштеке, не в силах прекратить смеяться. Когда порыв наокнец сходит, смахиваю слезы с глаз и обращаю внимание на недовольство друга.