- Это компьютер мальчишки-подростка, его взломать - раз плюнуть.
Он уже усаживался поглубже в кресло и тогда я решила устроить ему шоу.
- Вообще-то он не обычный мальчишка-подросток. Он хотел стать программистом, а это значит, что пароль там точно необычный.
- Это мы уже поняли, - кивнул Вася, - Грамотный он, хорошим специалистом стал бы.
- Что ещё выяснила? – повернулся Макс.
После осмотра комнаты выяснилось, что кресло на котором сидит Терехов и являлось кроватью парня. А Макс с Васей заняли все стулья. Мне ничего не оставалось как уверенно подойти к Терехову и усесться на подлокотник, самым наглым образом скинув его руку.
- Отец, хотел сделать из него свою копию, сверстники ни во что не ставили, он кстати из 45-ой школы. - красноречиво моргнула, - А зная их контингент учатся там богатые детишки богатых родителей.
- Сказала дочка генерала.
- А судя по комнате, - продолжала, проигнорировав бубнеж под ухом, - Одежде, квартире Артем был скромным. – взглянув на большой экран компьютера, светящемуся блоку, поняла, что он посвящал свою жизнь только этой технике, - Подозреваю, школу он ненавидел.
- Ес! – воскликнул Вася и мы вместе подорвались к монитору.
- Вася, ищи подозрительные приложения. И составляй списки всех, что есть.
Он открыл «Пуск», выбрал «Параметры» и, нажав на нужную иконку, сделал скриншот экрана, принтер активно зажужжал.
Схватив листок Вася уже хотел чиркать по нему ручкой, но застыл.
- Это не то.
С напряженым выраженим лица передал лист Максиму.
- В своей смерти прошу никого не винить, - прочел он и уставися на всех нас.
Терехов вырвал лист из его рук, быстро пробежал по строчкам и, закончив, свернул его пополам, пряча во внутреннем кармане куртки.
- Продолжайте, чего встали?
- Кир, - опасливо начал Макс, - Только не говори, что…
- У нас есть основания не верить этому псевдо письму.
- Ты не можешь скрыть.
Он говорил уверенно, так будто бы точно знал истину:
- Это моё следствие. Я могу скрыть все, что угодно, если пожелаю.
Макс покачал головой:
- Женщина должна знать.
- И умереть?
- Макс, это подделка. Нет, не так. Это гребанное доказательство того, что дети не убивали себя! Вася, за работу. Макс, вспомни, что это не самое страшное, что я делал. – взгляд его перешел на меня, но сказать было нечего, он отвернулся, а все и вправду послушались его приказу.
Макс сел на стул. Вася принялся вечеркивать все стандартные программы. Проделывал так три листа, пока не остановился, задумавшись.
- Не припомню такую…
- Что там?
Колесиком мышки он опустился вниз и щелкнул пару раз по ярлыку. Стрелочку сменил значок загрузки и когда все прогрузилось, экран пошел серыми пикселями. Вася нажимал все комбинация, чтобы прекратить процесс, но ничего не выходило, в один момент монитор погас и на черном фоне загорелся белый человечек.
- Кииир? – протянул Вася.
Терехов подошел, взбудоражив воздух своим ароматом, и остановился рядом с моим плечом, почти касаясь его.
Этот человечек на экране стоял на месте и моргал. Наклонял круглую головку то в одну сторону, то в другую. А потом начал приближаться.
- Это что еще такое? – мы все перестали дышать в ожидании чего-то ужасного.
Человечек шел, потом перешел на бег. Вскоре его лицо заполнило весь экран, так словно он стоял впритык к камере. Его черты лица все еще двигались, остальное туловище вышло за пределы монитора. А потом из колонок прозвучал выстрел. Мы все дернулись, потому что колонки были включены на полную, Вася испуганно открутил их назад.
Вцепившись в спинку стула, я смотрела, как нарисованная яркая кровь заливала экран компьютера. Человечек уже обездвижимо лежал в центре экрана в луже крови с простреленной головой.
- Теперь нет сомнений, мы ищем серийника.
17
Придавливаю своим весом дверь и, неглядя, поворачиваю замок.
Наступаю на пятку, снимаю кроссовки.
Первый порыв – написать Артуру: «Во что ты меня втянул?!», второй – не самый жизнеутверждающий, но самый реалистичный. В ванной открываю ящик с аптечкой и, подрагивающими руками, выжимаю таблетку успокительного. Пять.
На улице уже темно. Выхожу на балкон, с которого открывается вид на местные пробки, и размещаюсь в кресле. Сигарета тлеет в руках, пока я смотрю на оранжевые фонари. Яркими пятнами они вспыхивают в моем расплывчатом взоре.
Папа говорил, что человек так устроен, он во всем найдет себе опрадание. Даже убийцы не считают, что совершили что-то плохое. А почему я только из-за того, что лгу и прикрываю Артура, чувствую себя так дерьмово?