- При тебе не было телефона, где же он может быть. – задумчиво произносит.
Я сжала губы. Терехов хоть и выглядит не профессионалом, но голова у него работает.
- Куда детки прячут свои гаджеты, хм?
Детки?!
Оглядев перевернутую комнату, он подходит к кровати, мнёт подушки. Отодвигает одеяло. Моё сердце стучит всё громче, когда он ныряет ладонью в щель между изголовьем и матрасом. Прикрываю глаза, стукаясь затылком о стену.
- А, вот и он! Пароль… Конечно же. Скажешь или подключить системщиков?
- 2113, - говорю глухо.
Слышен четкий щелчок разблокировки.
- В последних сообщениях некий Лёва спрашивает получилось ли сбежать. На что Вы ему отвечаете: «Почти, скоро буду» И какое совпадение сообщение отправлено за три часа до убийства. Ложь, Чернышева?! – впивается в меня острым взглядом.
- Я сказала, что гуляла. С кем – Вы не спрашивали.
- А сейчас спрашиваю. С кем? Как долго? Зачем?
- Ярушев Вячеслав, из параллельного.
- А Лёва почему?
- А это дело не Ваше, - нервно облизываю губы.
Чертов, Терехов, чтоб ты...
- То есть, если я сейчас позвоню, то ответит мне Вячеслав?
- Д-да. - выдаю неровный ответ.
Не на слабо меня брал и вправду нажимает на кнопку и прикладывает телефон к уху. Выдыхаю весь воздух из лёгких и опускаю голову к полу.
- Ало? Кто говорит?... – кивает, - Лидия под следствием. До свидания.
Лицо у него недовольное, что вызывает у меня улыбку.
- Убедились?
- Сильно не радуйся. – он отправляет телефон в пакетик.
- Я никого не убивала. – говорю достаточно членораздельно, чтобы даже до самого тугоухого тугодума дошло.
- Ты сама обмолвилась, что папа учил тебя самообороне.
- И что?
- Да ты гляди, - он поднимает руку и поочередно загибает на ней пальцы, - Пистолет принадлежит твоему отцу. У него алиби, твоя мать за границей, доступ открыт только тебе, по счастливым обстоятельствам, оставшейся дома одной.
- А мотив Вы тоже мне подскажете?
На мою колкость он не обращает внимания и продолжает:
- Ты была на месте преступления и знала убитого.
- Не знала.
- Ты умеешь пользоваться оружием.
- Так найдите его, - кидаю вызов, - Найдите этот чёртов пистолет. От места я не отходила, вы прочесали весь периметр. До дома я ехала в сопровождении с отцом и вашими коллегами на хвосте. Из дома не выходила, вам наверное доложили, - ухмыляюсь, будто бы я не заметила белую тойоту, следующую за нами до дома и стоящую во дворе до утра, пока я не уехала на допрос. – Отец моим сообщником быть не может.
-Ты могла спрятать его.
- Так найдите его, - повторяюсь, а взгляд следователя суровеет, он кидает жёсткий, громогласный приказ:
- Осмотрите двор! Переврните здесь всё!
Он уходит, а я замечаю внутри какое-то тепло от своей победы и его поражения.
Даже собака ничего не находит. Раздосадованная спец. группа везет меня обратно в клетку. Терехов особенно молчалив и задумчив.
Кажется отсутствие нормального туалета, заточение и наручники на руках сделали из меня настоящую зэчку. Ухмыляюсь этому осознанию.
- А ведь через, - взглянула в окно, - Где-то 55 часов у Вас не будет права удерживать меня.
Терехов поджимает челюсти.
- Меня удивляет твоя осведомленность в законах. В органы метишь?
Вытягиваю руки, облаченные в наручники:
- Теперь уже нет. Пришьёте мне сопротивление полиции или отказ от дачи показаний и всё - никакой папа генерал не поможет.
Гнусаво смеюсь, входя в роль, а Терехов лишь качает головой, отворачиваясь, едва слышно говорит:
- Я уже ни в чем не уверен.
- Чё, реально, ментовская дочка?
Поворачиваю голову на звук из соседней камеры и киваю.
- Реально.
- Даже своих рубят, - качает головой. – Жестокий народ. А этот главный красавчик так вообще.
Женщина в бордовом косынке оголяет желтые зубы.
- Ну ниче, теперь верю, что справедливость есть.
Поджимаю один уголок губ.
- Это не справедливость. Это папа честный до безумия.
- И любит видимо не очень.
Проглатываю её слова. Хочется выдавить оправдания, но знаю, что солгу самой себе.
- Меня Мирана зовут.
- Лида.
- Чернышева! – вопит сержант, отвлекая нас от разговора. – К телефону.
Клетка открывается. Усаживаюсь на стул у стола и говорю, удерживая трубку двумя закованными руками:
- Да?
- Доченька! – мамин голос взволнован, - Господи, как ты там. Мне папа рассказал, я не поверила.
- Мам, всё хорошо. Знаешь же, что у них в порядке вещей людей вневоле удерживать.