- Уже слишком поздно.
Отсчет пошел...
Официант уже принес горящие блюда и салаты, пожелав приятного аппетита, тактично удалился.
- Поздно детям, которые погибли, - вдруг сказал Терехов. - А у тебя еще вся жизнь впереди.
- Тогда не буду торопиться, - лучисто улыбаюсь, вкладывая салфетку в горловину толстовки.
19
В обед, когда выхожу из школы, с наслаждением наполняю лёгкие воздухом. Подумать только, спустя одиннадцать лет строгого режима - я свободна. Гуляю по теплым зелёным улочкам и сама не понимаю, как оказываюсь у Первомайского отделения.
Махнув рукой, захожу внутрь, поочередно здороваясь с охранником и дежурным. Влетаю в кабинет Терехова в поистине парящим настроением. А вот настрой следователя далеко не радужный. Тяжелым взглядом он пронзает экран телевизора, по которому идет эфир новостей. Тихо прикрываю за собой дверь, стараясь остаться незамеченной.
- Оперуполномоченный первомайского отдела высказался о череде смертей подростков возраста 14-17 лет.
Нахмурив брови, я, уже не стесняясь, подхожу ближе и впритык смотрю на Макса в экране плазмы.
- В ходе расследования нами было выявленно, что некая игра IKU стала причной смерти как минимум одного подростка. - говорил напарник, - Отследить приложение невозможно, удалить из сети тоже, поэтому мы просим всех горожан быть бдительными. Родители, берегите своих детей, ребята, не позволяйте собой манипулировать.
- Вы что, - вырывается из меня.
- У нас не было выбора, - спокойно отвечает Кирилл и выключает телевизор.
Со скрипом отодвигаю стул, сажусь, мирно складываю вспотевшие ладошки на колени. Отчаянно пытаюсь сохранить деланное спокойствие, но душа внутри меня рвет и мечет. Мой разум вместе с головой мечется между "поступить, рассудительно" и "импульсивно". Рассеянно гляжу на Терехова и всё-таки выбираю второй вариант:
- Он заляжет на дно?
Кирилл качает головой.
- Нет. Психопаты азартны. Когда информация о них просачивается в СМИ – для них это значит лишь одно – игра началась.
- Игра на смерть. – брезгливо морщусь, - Значит он будет продолжать?
Кивает, напрягая желваки.
- А дети? – спрашиваю снова. – Они же будут осторожнее?
Глаза цвета бури безмятежны.
- Ты думаешь они от хорошей жизни скачивают, играют, бросаются с мостов? Они изначально пришли к этому маньяку за смертью - их не остановить.
Представив на секунду, сколько таких детей сейчас на грани жизни и смерти, прикрываю глаза и сглатываю большой ком в горле.
- И что мы можем сделать?
- Ждать. Ждать, когда он предъявит правила игры. А пока – Терехов копается в ящиках и кладет на столешницу стопку листов, - Вот описания Дины и других ребят, что нам удалось опросить. На основании этого можно составить портрет жертвы. Действуй.
Стучу бумажками о стол, уже жалея, что явилась после экзаменов сюда. Пока стучу пара листов ухает на пол. Передвигаюсь на карачках, когда замечаю последний упавший листочек, лежащий прямо под стулом Кирилла.
Кряхчу, спина моя пульсирует от такого прогиба, кровь в ушах стучит и я не сразу понимаю, что это звук не изнутри.
- Войдите, - говорит Кирилл Владимирович.
Растрепанная, я поднимаю голову на вошедшего. На пороге стоит та самая шатенка с косичкой. Она неловко смотрит то на меня, то на Терехова, а я мимо ходом понимаю, что сцена, когда я вставала изо стола следователя выглядела очень двусмысленно.
- Я не вовремя?
Рука Терехова, покоящаяся на подлокотнике, пару раз сжимается. Он не на шутку раздражен, но все равно выдаёт:
-Что вы хотели, Виктория?
Девушка сию же секунду заливается румянцем.
- А вы не хотите кофе? С утра же сидите, голодный не бось...
- Спасибо, но нет.
Снова хлопает длинными ресницами, кивает и пятится назад.
- Вы знаете, что нравитесь ей? - спрашиваю, как только за ней захлопывается дверь.
- Этого только слепой не видит. – Терехов упрямо щелкает мышкой, глядя в монитор компьютера.
- А почему бы не сказать всё как есть? - нервно тереблю края кофты.
- А как есть?
- Мне откуда знать. Но судя по всему, она вам не симпатична. - и почему этот разговор выходит таким натянутым?
- А дело не в этом, Чернышева. У нас просто цели не сходятся. Ей нужны отношения - мне нет, ей нужна семья - мне нет, ей нужна любовь - мне нет.
- Нет? - эхом отвечаю, встречаясь с серыми бурями.
- Нет.
Упрямо сверлит в ответ.
- И что же вам тогда нужно? Вы карьерист?
- В точку, - он откидывается на спинку кресла, хватает ручку и сосредотачивается на удержании её одним пальцем.
- А что одно другому мешает? - снова жмусь, как первоклассница или это он на меня давление оказывает... невербальное.
- Мешает, Чернышева, мешает.
- У вас же есть отец, его вы любите? Друг... и подруги у вас наверняка были.
Он дёргает бровями, мягко поднимая уголки губ.
- Тебе так кажется?
- Так любите? - раскрасневшись, пресекаю его подколы.
- Люблю, - соглашаетя а затем резко уводит голову в сторону, - И ненавижу одновременно
- Это как это?
- Любовь это слабость. - Терехов говорит, не сводя с меня глаз, откинувшись на спинку кресла, развязно играя с ручкой, - это всё заставляет меня смущаться, будто бы он знает то, чего не знаю я, - Симпатия это слабость. В моей жизни слабостям нет места, следовательно и любви тоже.
Я думаю. Снова и снова, пока ответ не загорается в голове жёлтой лампочкой.
- Любовь для вас слабость потому что злодей может надавить на вас через близких? - я задаю вопрос, однако Кирилл даже не реагирует, - То есть вы не подпускаете никого к себе из страха потерять? Это же и есть любовь.
Он наклоняет голову, смотрит на меня выразительно. Будто бы я ему Америку открыла. И по его расширившимся зрачкам понимаю, что попала в самую точку.
-Думай, что заблагорассудится, - наконец выдает он.