- Да, - все-таки говорю, а он кивает, делая заметки.
- Правда.
- Что сделало тебя таким, какой ты есть?
- Каким это таким? – он забавно смеется.
- Холодным, бесчувственным, жестоким.
Смех испаряется.
- Смерть мамы.
- Правда.
- Почему ты решила съехать от родителей. Не ври про самостоятельность.
- Потому что стыдно смотреть им в глаза.
Я себя сама закапываю, но рот снова и снова говорит правду, словно скучал по этому легкому состоянию.
Терехов делает паузу.
- Правда, - все-таки говорит он.
- Я была права, когда сказала, что вы боитесь терять?
Он поджимает губы.
- Да.
- Действие, - выдахаю, наслаждаюсь разряженным между нами воздухом.
- Опсути лямки.
Неужели я не ослышалась. Пальцы хватют бретели и спускают их на плечи. Когда он смотрит на меня в этом красном свете, напоминает дьявола. Со своей похотью, желанием и грехами. Дыхание учащается. Но уже не из-за отстутвсие форточки.
- Правда или действие? – спрашиваю, увлажняя сухие губы.
- Действие.
Зелёный свет. Фанфары. Апплодисменты.
- Поцелуй меня.
Мы тянемся друг к другу одновременно. Вцепляемся в мягкость губ, кусаем, втягиваем, наслаждаемся. Он ведёт рукой вниз по позвоночнику. Лямки спущены так низко, что моя грудь сама выпрыгивает из споривного лифчика. Ребро его ладони скользит между моих ягодиц и останавливается на мокром пятне спортивных штанов.
Стон прорывается меж зубов. Запускаю руку в короткие волосы, поглаживаю его голову. Мы все еще стоим на коленях, жадно глотаем воздух и языки друг друга. Кирилл сажает меня на себя, спуская лиф на талию. Сидя у него на бедрах, снимаю резинку с волос, позволяя им струиться по плечам. Мнет грудь, ласкает её языком. Прикрывает глаза, с силой ударяет своим пахом о мой, выбивая стон изо рта. Я возвожу голову к небу, когда он целеут шею. Слышу шебуршания. После чего он валит меня на свою куртку. Мокрыми поцелуями спускается от шеи, и груди, животу... Массирует ягодицы. Зарывается носом в живот, возвращаясь к губам.
- Нам, - выдыхает между поцелуями. – надо остановиться. Сейчас.
- Почему? – обнимаю его за шею, не отпуская.
- Потому что тогда я не смогу остановиться. – его взгляд красноречив.
А я вдруг включаюсь. Мы в общественном лифте, может быть вообще под камерами. А это не лучшее место для моего первого раза.
Киваю.
Он слезает, я поправляю лиф и сажусь. Внизу все ноет и жаждет продолжения, но что-то мне подсказывает, что с десертом меня обломают, даже в чистой квартире.
Надевать толстовку обратно гордость не позволяет, поэтому усаживаюсь в свой уголок. Как бы не пыталась - не анализировать произошедшее не получается, а говорить неловко.
Целоваться значит ловко, а говорить неловко!
Однако меня волнует совсем другое
- И что будет дальше?
Терехов, подвернув рукава футболки, так же садится напротив. Нервно перебираю пальцы в ожидании.
-Приедет слесарь вытащит нас отсюда.
-Я не про это. - настойчиво пребываю, сжимая брови, -Что-то изменится?
Один поцелуй - случайность, но два.
-А что должно изменится? Мы напарники, Лида. И точка.
-Ааа, - протягиваю, - Так это нормально. Для напарников. А жена Макса вас не ревнует?
Он мою шутку не оценивает. Хмурит брови и всем своим видом показывает как ему "смешно".
-Поговорим, когда повзрослеешь.
Поднимаю челюсть и отворачиваюсь.
Сдался мне этот дед? Ему всего лишь двадцать семь, а ворчит, как старик. Все эти флюиды выдумка. Какой-нибудь стокгольмский синдром или просто конченный. Потому что эти ощущения во мне на Терехова ненормальны. Я же. Я же. Люблю его.
Нет. Мне кажется. Я и любить то толком не умею. С Артуром мне тоже казалось. Так что из этого тоже ничего не выйдет.
Да.
Из мыслей меня вырывают тёплые касания. Он глядит неотрывно на мою лодыжку и не прекращает мягкие поглаживания.
Этот язык жестов я перевожу, как "ты все понимаешь" и киваю сама себе. Зачем ставить точки над "и", запятые, многоточия, если нам хорошо без них?
Прислоняюсь к стене, прикрывая глаза. Жизнь прекрасна, когда переводишь фокус с бед на счастье.
22
Я как раз стою в очереди в булочной, когда мне приходит сообщение:
«Дуй в отделение! СРОЧНО!!!»
Отчего-то не вопринимаю это всерьёз - сворачиваю диалог, продолжая лениво листать соцсети.
«Чернышева, ты там снова заснула и поэтому не отвечаешь?»
Разве что не взвизгиваю от злости, после чего агрессивно печатаю ответ:
«Я вообще-то уже на улице и направляюсь к вам. Что случилось?»