Шебуршания. Мой взгляд кочливо скользит по белому столику, блеклой двери и останавливается в омуте прожигающих серых глаз.
В этот момент мне хотелось бы уметь читать мысли. Всего лишь на минуточку обрести эту способность, чтобы узнать, что творится у него в голове. Но к сожалению, всё, что мне остаётся это гадать. Гадать, по его взгляду, мимике, о чём он думает, глядя на меня.
Если я здесь и он здесь. Значит он всё знает.
Абсолютно.
Всё.
- Прости, – говорю и голос мой срывается.
Из глаз брызжут слёзы, можно подумать я не выплакала их за последний месяц. Нервно вытираю рукой без катетера, готовая внимать всему, что он скажет.
- Что случилось? – голос отстранённый.
Глядя на него, я вспоминаю нашу первую встречу. Строгий, тяжелый, чужой. Сейчас он такой же.
- Я обманывала тебя. – шмыгаю носом, пряча потерянный взгляд. – С самого начала.
- Рассказывай. Я внимательно тебя слушаю, - звучит заезженная пластинка для разговора с преступниками.
- Артур – мой бывший. Это… это он убил Демьяна, а я… я была рядом и всё видела.
Ну вот и всё. Бей, кричи, убивай. Давай же.
- Артур?
Он будто бы не помнит. Конечно, его все знают по кличке Герман. Однако понимание всё же отражается на его лице. И чем больше времени проходит, тем глубже становятся морщинки на его лбу, тем сильнее он сдавливает подлокотники.
- Тот самый, о котором я просил тебя найти информацию? С которым беседовал в домике за городом?
Киваю.
- Тот самый бывший, который тебя чуть не изнасиловал?
Киваю вновь, не в силах вымолвить слово.
- Тот самый бывший, которого ты покрывала?
Потворяет Кир настойчиво, требуя моего ответа.
- Я же говорила тебе, - выдаю тихо. - Он мстил.
Поднимаю голову. Свою он сжимает в тисках. Сражается с самим собой. Я чувствую это.
- Как ты могла... такое!
Рыдания сотрясают грудную клетку, вздрагиваю сдавленно, не пытаясь прервать поток слез.
- Где он сейчас?
- Я не знаю, - говорю шепотом.
- Точно? Или ты снова врёшь?
Губы трясутся, я вижу стакан воды и тянусь к нему дрожащими руками. Терехов в это время звонит по телефону:
- Макс, разошли фото с ссылки, которую я тебе отправлю. Куда-куда? В розыск.
Он нажимает на отбой и вновь обращается ко мне.
- Почему он решил избавиться от тебя?
Рукой судорожно вытираю полившуюся по подбородку воду.
- Я сказала, что все расскажу.
- Надо же. – наигранно удивляется.
Перестаю дышать, когда он начинает сокращать расстояние между нами. Нависает надо мной, сжимая края постели.
- Лида, ты понимаешь, что всё это время всех этих детей, и твою подругу в том числе, мы могли спасти?! - его глаза плюются ненавистью, разбрызгивают её по мне, - Всё это время у тебя была связь с преступником, и ты решила, что его свобода дороже жизни! Даже твоей!
Отворачиваю голову в сторону, зажмуриваюсь, желая, чтобы это всё оказалось сном.
Икота находит на меня не вовремя, не позволяет сказать, что я боялась потерять не свободу. Совсем не её.
- Я разочарован в тебе. Я так разочарован, - продолжал мерить палату шагами.
- П-прости, - вновь повторяю, уже не различая его силуэт в потоке слёз. - Он... Он говорил что работает на кого-то, на благодетеля. Ещё, ещё, - голос заикается, - Марина. Она была в списке, который мы писали со Славой. Она с ними.
- Хоть на этом спасибо, - кидает Кир напоследок.
За ним хлопает дверь, а тонкая ниточка, удерживающая меня от истерики, нещадно рвётся. Скрываю лицо в руках. Меня обнимают тёплые руки, мягко поглаживают по спине. Мамин запах убаюкивает, а укол подоспевшей мед. сестры уносит меня из палаты.
36
Сверлю тупым взглядом точку в стене. Горький чай давно остыл, но я продолжаю механически его пить.
- Лид?
- Лида?
- Лида!
Вздрагиваю, реагируя на громкий крик. Нехотя поворачиваюсь к присевшей рядом маме. За её спиной окно, из которого льёт закатное солнце. Странно, было же утро.
- Что? - голос огрубел, охрип. Я мало говорила в последнее время.
- Ты из-за мальчика так, да?
Мысленно хмыкаю. Мальчик, ага.
- Я, - вздыхаю, собирая мысли в кучу, - Разочарована в себе. Слишком сильно накосячила, он прав, что... бросил меня.
Так уж вышло, что месяц проживания в съёмочной квартире закончился. Хозяйка, не стала выяснять, почему не пришёл платёж, позвонила и сказала собирать монатки. А я в этот момент лежала в больнице. Меня выселили из квартиры неожиданно и бесповоротно. Родителям пришлось забирать вещи и перевозить их в наш дом. И вот уже как пять дней, как я вернулась. Сижу на кухне родительского дома с кружкой в руках, и как могу игнорирую обеспокоенную маму, которая сейчас поедает взглядом мою щеку.