В сумраке прихожей Соня ставит цветок на стоящий поодаль стеллаж, с ходу отодвинув горшком лежащие там предметы, а мужчина опускает сумку на пол. В напряжённой тишине они одновременно разуваются. Он берёт её куртку и шляпу, и вешает их на крючок, не глядя, – а глядя в упор на Соню. Секунда. Три. Пять.
Мужчина стягивает через голову свитер, и футболка цепляется следом, – всё летит на пол. Двумя пальцами, элегантно, он достаёт из кармана презерватив. На мускулистом плече шевелится татуировка – чёрный удав, – а освобождённое от одежды тело источает фантастический жар и всё тот же одуряющий запах. Соня подходит вплотную, берётся за ремень в брюках. Расстёгивает латунную пряжку. Упрямую пуговицу. И очень медленно, зубчик за зубчиком – молнию. И ошалело вжимается в мужское горячее тело всей собой, жадно впиваясь пальцами, обнимая кожей, ощущая его желание и чувствуя, как жарко он дышит ей в макушку.
Посередине прихожей, прямо к стене прикручено прямоугольное зеркало, – в полный рост человека – к нему-то резким рывком он её и бросает. Они смотрят друг на друга через иное измерение в стене, – распахнутыми настежь глазами с огромными зрачками у обоих. Он стоит сзади – такой вкусный, такой большой. Пальцы ныряют под платье. Соня вскрикивает, порывается развернуться, но он крепко хватает её за шею, прижимает к зеркалу и придавливает собой, – грудь, живот и щёку обжигает ледяная поверхность стекла.
Больно.
– Не дёргайтесь, леди, – вкрадчивый голос проникает в самое ухо.
Далее целая страница зарисована каракулями. Грета разглядывает надёжно спрятанный текст, тщетно крутя тетрадь под разными углами. Ишь ты, блин. Самое интересное замалевала. Среди этой паутины можно различить слова – «навсегда» и «никогда» – и в живых оставлена фраза: «Он Бог».
Грета переворачивает страницу – та вообще пустая, с расплывчатыми следами от высохших слёз: клетки обесцвечены, бумага покрыта сморщенными кружочками. Следующие несколько листов выдраны с мясом, – на скрепках остались клочки бумаги. Нда. Тут же приклеены цветочные лепестки – блёклые, сухие. Да «леди» просто романтик… Дальше снова продолжается текст – почерк корявый, торопливый.
«Вчера мы ездили в соседний город, в театр…»
Свободных мест в автобусе нет, и Соня с мужчиной стоят, что не мешает ему с невозмутимым видом сотворять такое, что воздух застревает на выдохе.
На ней чулки, и по капрону, медленно, сантиметр за сантиметром его рука поднимается по ноге, – вот уже пальцы касаются белья, гладят тонкие кружева и изучают доступный для проникновения вход. Хорошо хоть надела просторное платье с пышной юбкой – красное, купленное накануне. Она вцепляется в поручень, задыхаясь от ощущений, – всё внимание там, в точке прикосновения кончиков его пальцев на границе бедра и живота. Мужчина бесцеремонно ныряет под ткань трусиков, и она давит в себе стон, рвущийся наружу бешеной птицей.
Это мучительно до невозможности – повсюду люди!
«Надо успокоиться, отдышаться, отвлечься… Прекрати… Пожалуйста, прекрати! Мне этого не вынести! Пре-кра… А-а-а…»
Взрыв, ослепляющий жутким красным, Соня переживает, сильно зажмурившись и закусив губу, лишь бы не заорать – только мычит, – и словно от удара под дых складывается почти пополам.
В голову ударяет боль.
– Леди, Вы погнёте поручень, – говорит мужчина насмешливо и нарочито громко.
Сидящая рядом женщина поднимает глаза, покрывается пунцовым румянцем, вскакивает и на повороте автобуса, потеряв равновесие, с силой наваливается на них. Сконфуженно извинившись, она отдёргивается, кидается к выходу и краснеет ещё больше.
Полсалона выходит, женщина тоже – кажется, это вообще не её остановка, – и сзади становится пусто.
– Пойдёмте, сядем, – говорит мужчина Соне.
Они проходят и садятся перед беспечно болтающей парочкой: Соня – у окна, мужчина – рядом.
Его рука уверенно ложится ей на коленку и кончиками пальцев ловко подныривает под платье. Ползёт по капрону, едва касаясь его ладонью. Вот и ажурная резинка чулка. Кожа. Соня стаскивает с себя куртку и кладёт её поверх, отвернувшись к окну.
Парочка позади умолкает.
За окном льёт дождь. Где-то вдалеке сквозь машинный гул прорываются громовые раскаты, и маршрутка весело несётся по мокрой дороге, маневрируя из ряда в ряд.
Рука проникает за резинку белья… Нежно касается запретной зоны… и замирает, продлевая сладкую пытку. Ощущения всё острее, а сзади уже две минуты как висит тишина. Тело пышет жаром, глаза застилает кровавый туман, в голове на все лады трезвонит колокольный набат, и Соня мучительно балансирует на грани между интимным удовольствием и социальными приличиями. Упругие волосы на его предплечье щекочут нежную кожу. Рука – мускулистая, наполовину скрытая курткой – исследует её территорию.