сь в путь. Вот так вот просто. Слишком просто покинули территорию, без лишних приготовлений и слов. Мне больше было не свойственно людские переживания и собирательства. Самое важно что ты должен всегда носить с собой, это самого себя. Все остальное ты можешь добыть. А люди вечно приписывают лишним вещам свою ценность и потребность в них. В итоге они так привязываются к ним, что их инстинкты их подводят, они больше не способны выживать без своих вещей. Это вещи должны служить человеку, а не человек вещам. Мне была так противна это мысль что я пожелал ни когда не встречаться с людьми. Теперь наш распорядок дня был другим. Мы вставали когда солнце еда скрывалось за горизонтом. Охотились и продвигались в перед одновременно, мы ели и бросали еду там где поели, что бы их мог до глодать кто то другой. Мы оставляли дорожку из трупов животных за собой, но нас совершенно это не заботило. А ложились как только лучи пробивались сквозь толстые ветки верхушек деревьев. Спали днем. Иногда приходилось под открытой местностью, а иногда удавалось забиться в небольшую пещеру, что были редкостью в этих лесах. От старого места жительства мы ушли далеко. Деревья здесь стояли близко и темно здесь было даже днем, поэтому шли мы дольше а спали меньше. Лишь когда оба понимали что нужен отдых, мы сворачивались калачикам и засыпали. В один из дней которые не отличались друг от друга ничем, мы встретили стаю волков. Только эти были на много умнее, они предпочли обойти нас. Лишь угрожающе по рычали для приличию обнюхали ближайшую территорию и скрылись. А ночью мы слышали как они воют, где то уже далеко от нас. В ту ночь я понял что волки его не принимают. Хоть он и был похож на них. Но для всех волков он был чужаком, кем то вроде большого, злого и опасного не удавшегося волчонка, чья мама отказалось от него как только увидела. В природе все как у людей. Если ты слегка отклонен от векторов заложенной природы. Значит ты чужак, если хоть чуть чуть не похож на всех остальных ты изгой. Он был изгоем или он сам предпочел уйти? Эта мысль не давала мне покоя и этой ночью я так и не смог уснуть. Утром я встал с трудом. У меня было такое ощущение что я шел несколько ночей подряд. Ели передвигал ногами в то время когда выспавшийся зверь ушел в перед. Зима наступила раньше чем мы ее ждали. И нужно было срочно искать место на зиму. Но вокруг не было ничего кроме голой зимы и нескончаемого леса. Зима уже наступала нам на пятки, первый снег выпал неожиданно рано для зимы, становилось холодно и передвигаться стало еще труднее. Я чувствовал нарастающие беспокойство зверя, но ничего не мог с этим поделать. Я начал подумывать о домике в деревне которую мы прошли. Там было много заброшенных, пустых, не кому не принадлежавших домов. Они были на половину развалены и куда холоднее чем наше прошлое укрытие, но это было лучше чем спать на голой земле в разгар зимы. Боюсь я бы с огромным трудом пережил эту зиму, если бы вообще пережил. Но эта идея была на самый крайней случай и к ней можно было бы вернуться если бы мы не ушли далеко. Сейчас деревня находилась в пол дня ходьбы от нас, что было очень близко для нас. Пока я раздумывал над этой идеей земля резко ушла из под моих ног и я куда то провалился. Было темно но я мог разглядеть кирпичное сооружение. Здесь было тепло, грязно но тепло. Зверь жалобно скулил на верху поэтому мне пришлось поднять голову что бы он понял что со мной все в порядке. Само помещение было не большим, стены обделаны деревяшками, что бы земли не сыпалась и со временем не завалили помещение. Деревяшки заросли плющом, что создавало впечатление словно ты потерялся в кустах. Это помещение мне запомнилось до сих пор, по ночам там можно было услышать как на верху завывает ветер, как солнце бросает лучи сквозь обвалившуюся землю, но не достает и в помещении остается все так же темно как ночью. Когда кто то ходит в светлую часть дня и заглядывая вниз но проходит так ничего и найдя. А запах гнилой земли вперемешку с прибавившимися трупами за время что мы там пробыли, забыть было просто не возможно. Он был настолько сильный что казалось пропитал собой все стены, впитался в землю и осел по верх грязи на наших телах. Из ямы выхода было только два. Один, на верху в который можно попасть не самым приятным и безопасным путем, но не выйти. И второй, ведущий из ямы в виде не большого туннеля. Через вверх мне теперь не выбрать, бросив на дыру мрачный взгляд, в котором все еще маячила голова зверя я аккуратно встал, потирая ушибленные места и побрел в туннель, прислушиваясь к каждому шороху. Я понял что это первый случай за вторую мою зиму когда я шел куда то в не известном направлении без зверя. Он был где то там, где то на верху, снова один и без меня. Я чувствовал его нарастающее беспокойство даже на расстоянии. Я знал что он идет по запаху где то над моей головой и это утешало. Идя по пустому туннелю я мечтал скорее из него выбраться. На верняка я получу очередной укус которые казались мне уже привычными. Порой он кусал меня когда я слишком на долго уходил или когда он был в слишком хорошем расположении духа. Я ненавидел ни одно его состояние. В любом из них он меня кусал оставляя на мне очередной след от его зубов, которые к сожалению не проходили по стечению времени. Первый шрам на моем боку оставался все так же самым большим и уродливым, его не стало меньше видно, даже на оборот он стал еще отчетливее, как и все остальные его укусы. Свежий воздух я почувствовал быстрее чем предполагал его почувствовать. туннель оказался не таким большим каким выглядел. Выйдя из туннеля меня повалили на землю прежде чем я успел понять или выйти из чащи мыслей в которых блуждал пока шел по туннелю. Как я и ожидал меня укусили. Куда сильнее чем обычно. Теперь на левом плече кровоточил еще один шрам в копилке моих шрамов. Он оставил его в напоминание мне что бы я не убегал. Словно я мог бы это сделать если бы захотел. Весь оставшийся день зверь ходил не в духе, был зол и отказывался куда либо идти. Поэтому спать легли мы голодными. К этому я тоже успел привыкнуть, поэтому не очень расстроился. Его настроение часто менялось. Порой даже слишком часто. Например если мы днем не спали он всегда был зол. Ему не нравилось солнце, днем нас легче всего обнаружить. Особенно огромного черного зверя на зеленом фоне. Он был как живая двигающаяся цель. Он ходил напряженный, уши всегда устремлены в лес. Рычал на каждый мой случайны хруст ветки под ногами. Из за этого мне пришлось на учиться ходить максимально тихо, насколько мне позволяли мои маленькие ноги. Я обходил каждую ветку, знал где пойти что бы не шуршать ногами по земле, видел места где шаг будет тихим, по край не мере на сколько позволяет сам лес быть нам тихим. Всему этому меня научил зверь. Я долго наблюдал за его передвижением прежде чем научиться. Но все же мне удалось и я стал больше походить на моего зверя и все меньше на того кем я был, кем я родился и кем больше не являюсь. Спокойным днем он был лишь тогда когда спал или смог до предела набить себе живот. Тогда ему было просто лень быть злым и рычать на все что дышит. Ночью он был спокойным, больше расслаблялся и меньше напрягался, по большей части. Ночью он сливался с темнотой и даже моему привыкшему зрению порой было трудно его узреть, когда он нарочно прятался. Злым ночью он бывал только когда по близости могли пройти люди. Тогда он оставлял меня там где мы были и скрывался в ночи. Через не долгое время прислушиваясь к лесу я слышал душераздирающие крики. Сначала они были просто громкими и казалось нельзя кричать еще громче, но на пороге смерти они преодолевали этот барьер и их последний крик заглушал все. Ветер, листву, ночные шорохи а порой и саму ночь казавшуюся оглушительно громкой. Я заметил что люди в основном передвигаются в стае по не сколько человек и лишь редкий случай когда за одним криком наступала тишина. Лишь изредка его не подхватывали другие крики, других людей. Но это было на столько редко что я слышал это всего лишь однажды. Я сидел у ручья и пытался поймать рыбу что бы наполнить свой живот, когда услышал крики. Я напрягся и приготовился услышать еще хотя бы один крик быстро удаляющийся от другого. Порой крики становились близко, настолько что я мог разглядеть кричащего. Иногда меня замечали и пытались зачем то сгрести в охапку и убежать. Но зверь каждый раз безжалостно нагонял и раздирал их на куски еще свирепее чем прежде. Впервые такая картина привела меня в ужас. Я закрыл глаза и лишь чудом не закричал и не привлек к себе и без того злого зверя. После этого мне снились кошмары которые ограничивались лишь одним сном. А потом все проходило и во мне что то ломалось. В следующий раз при этой же картине я смотрел на всю эту жестокость без каких либо эмоций. Во мне не было ни жалости к жертвам, ни отвращения к разодранной плоти и внутренностям которые поедал зверь, ни к опустошенному мертвому который оставался после всего этого кошмара. Чем больше ужаса я видел тем больше во мне что то ломалось. И лишь тогда, однажды, когда за криком не последовало крика я почему то ощутил ужас. Он возник где то в груди, перебежал на спину и стал спускаться в низ, пока не скрылся где то в низу. Кажется в тот момент я ощутил то одиночество и тот страх что ощутил человек завидев перед собой голодные желтые глаза, смотрящие на тебя из темноты. А потом он набрасывался на тебя и ты уже