е то на верху, снова один и без меня. Я чувствовал его нарастающее беспокойство даже на расстоянии. Я знал что он идет по запаху где то над моей головой и это утешало. Идя по пустому туннелю я мечтал скорее из него выбраться. На верняка я получу очередной укус которые казались мне уже привычными. Порой он кусал меня когда я слишком на долго уходил или когда он был в слишком хорошем расположении духа. Я ненавидел ни одно его состояние. В любом из них он меня кусал оставляя на мне очередной след от его зубов, которые к сожалению не проходили по стечению времени. Первый шрам на моем боку оставался все так же самым большим и уродливым, его не стало меньше видно, даже на оборот он стал еще отчетливее, как и все остальные его укусы. Свежий воздух я почувствовал быстрее чем предполагал его почувствовать. туннель оказался не таким большим каким выглядел. Выйдя из туннеля меня повалили на землю прежде чем я успел понять или выйти из чащи мыслей в которых блуждал пока шел по туннелю. Как я и ожидал меня укусили. Куда сильнее чем обычно. Теперь на левом плече кровоточил еще один шрам в копилке моих шрамов. Он оставил его в напоминание мне что бы я не убегал. Словно я мог бы это сделать если бы захотел. Весь оставшийся день зверь ходил не в духе, был зол и отказывался куда либо идти. Поэтому спать легли мы голодными. К этому я тоже успел привыкнуть, поэтому не очень расстроился. Его настроение часто менялось. Порой даже слишком часто. Например если мы днем не спали он всегда был зол. Ему не нравилось солнце, днем нас легче всего обнаружить. Особенно огромного черного зверя на зеленом фоне. Он был как живая двигающаяся цель. Он ходил напряженный, уши всегда устремлены в лес. Рычал на каждый мой случайны хруст ветки под ногами. Из за этого мне пришлось на учиться ходить максимально тихо, насколько мне позволяли мои маленькие ноги. Я обходил каждую ветку, знал где пойти что бы не шуршать ногами по земле, видел места где шаг будет тихим, по край не мере на сколько позволяет сам лес быть нам тихим. Всему этому меня научил зверь. Я долго наблюдал за его передвижением прежде чем научиться. Но все же мне удалось и я стал больше походить на моего зверя и все меньше на того кем я был, кем я родился и кем больше не являюсь. Спокойным днем он был лишь тогда когда спал или смог до предела набить себе живот. Тогда ему было просто лень быть злым и рычать на все что дышит. Ночью он был спокойным, больше расслаблялся и меньше напрягался, по большей части. Ночью он сливался с темнотой и даже моему привыкшему зрению порой было трудно его узреть, когда он нарочно прятался. Злым ночью он бывал только когда по близости могли пройти люди. Тогда он оставлял меня там где мы были и скрывался в ночи. Через не долгое время прислушиваясь к лесу я слышал душераздирающие крики. Сначала они были просто громкими и казалось нельзя кричать еще громче, но на пороге смерти они преодолевали этот барьер и их последний крик заглушал все. Ветер, листву, ночные шорохи а порой и саму ночь казавшуюся оглушительно громкой. Я заметил что люди в основном передвигаются в стае по не сколько человек и лишь редкий случай когда за одним криком наступала тишина. Лишь изредка его не подхватывали другие крики, других людей. Но это было на столько редко что я слышал это всего лишь однажды. Я сидел у ручья и пытался поймать рыбу что бы наполнить свой живот, когда услышал крики. Я напрягся и приготовился услышать еще хотя бы один крик быстро удаляющийся от другого. Порой крики становились близко, настолько что я мог разглядеть кричащего. Иногда меня замечали и пытались зачем то сгрести в охапку и убежать. Но зверь каждый раз безжалостно нагонял и раздирал их на куски еще свирепее чем прежде. Впервые такая картина привела меня в ужас. Я закрыл глаза и лишь чудом не закричал и не привлек к себе и без того злого зверя. После этого мне снились кошмары которые ограничивались лишь одним сном. А потом все проходило и во мне что то ломалось. В следующий раз при этой же картине я смотрел на всю эту жестокость без каких либо эмоций. Во мне не было ни жалости к жертвам, ни отвращения к разодранной плоти и внутренностям которые поедал зверь, ни к опустошенному мертвому который оставался после всего этого кошмара. Чем больше ужаса я видел тем больше во мне что то ломалось. И лишь тогда, однажды, когда за криком не последовало крика я почему то ощутил ужас. Он возник где то в груди, перебежал на спину и стал спускаться в низ, пока не скрылся где то в низу. Кажется в тот момент я ощутил то одиночество и тот страх что ощутил человек завидев перед собой голодные желтые глаза, смотрящие на тебя из темноты. А потом он набрасывался на тебя и ты уже лежал на земле мертвым. Даже не осознав что кричал. Я сам лично ощущал этот страх, лично видел горящие желтые глаза смотрящие на тебя из темноты, словно сама ночь смотрит на тебя. А в следующею секунду я уже лежал на земле с сильно колотящимся сердцем в груди, наровившимуся вот-вот остановиться. Я столько раз испытывал на себя этот страх что казалось породнился с ним. К нему нельзя привыкнуть. В момент этого страха я завидовал тем мертвецам. После страха для них наступал покой, они больше не чувствовали страха, они больше вообще ничего не чувствовали. Ни страха, ни холодную землю под ними, ни нависшего над ними зверя. В то время когда я оставался жить с этим страхом. С сильно бьющимся сердцем в груди, ощущая холодную и жесткую землю под собой и чувствуя весь реальный вес и всю угрожающую мощь зверя надо мной. Страх стал мною. Он заполонил все пространство внутри меня, обстроился там и стал жить. Ему было комфортно а владельцу доставлял дискомфорт. Но все мы чувствуем страх. Он мешает нам совершать безумные вещи которые могут принести нам радость и счастье, поэтому нужно научиться жить с этим страхом. Что бы он не мешал нам жить, радоваться и познавать что то новое. И я научился. Я научился его не замечать, стал игнорировать и он потух. Я словно вырезал его и во мне появился еще один шрам. Только этот шрам нельзя было увидеть. Но я продолжаю отчетливо ощущать этот терпкий, отвратительный вкус страха. Но уже не так отчетливо. Мне кажется у зверя нет страха. Он не боится а лишь ощущает дискомфорт в то время когда люди думают что бояться. Может этим мы и отличаемся от него? Может страха вовсе и нет и есть лишь этот некий дискомфорт? Я не знал что из этого правда а что лишь еще одно большое заблуждения человека. Поверив в то что страх — это всего лишь дискомфорт в груди, я перестал ощущать себя человеком. До этого момента какая то крупица все еще пряталась в глубине моей души, где то в темной, забытой богами месте. Что бы собрать во мне человека потребуется заглянуть в те самые темные и забытые углы хранящие в себе все человечье. Но они находились так же далеко, так же глубоко и были такими же забытыми как у зверя укрывавшего меня от холода, внешнего мира и тех человеческих чувств. Он стоял на том пути и убивал всякого кто посмеет туда пройти. В следующий раз я проснулся когда солнце еще не успело до конца спрятаться и бросало на землю некие крохи лучей мнившие себя источников света. Зверь проснулся вместе со мной. Если он просыпался раньше то всегда ждал моего пробуждения, а уходил лишь когда рядом была опасность. Но всегда возвращался и продолжал ждать моего пробуждения. Мы вышли из туннеля и я побрел за зверем, как и всякий раз до этого. Он всегда шел впереди, а я следовал за ним как преданный пес. Мы шли достаточно долго что бы в мою голову пришли мысли что он решил уйти, но наступала зима. Первый снег хоть и растаял, но холода лишь прибывались. Когда мы остановились в длинной траве скрывающего даже зверя на улице стояла настоящая ночь. Мы находились в поле и нас разделял небольшой ручей от деревни. Деревня находилась за ручьем и не большим полем, но оно было достаточно маленьким что бы всякий желающий мог увидеть огромного зверя у ручья. Трава на половину скошена что открывало еще большей обзор. В окнах свет не горел , значит все спали. Мы просидели в траве не долго, убедились что рядом ни кого нет и вышли из укрытия, совсем сократив то расстояние что разделяло нас от воды. Через ручей проходил не большой мостик, а на другой стороне стоял стол с лавками по бокам. Трава в том месте была примята на столько что не оставляло ни каких сомнений того что люди здесь бывают очень часто. Еще я понял что мы находимся слишком близко к людям. Как и наше убежище. Поэтому я стал сомневаться что мы останемся в нем дольше чем на одну зиму. Напившись зверь побрел в перед к деревни, прямо через ледяную воду. Я решил что и так замерз достаточно сильно что бы идти еще и через воду. Поэтому обошелся мостиком. За что получил недовольный взгляд зверя. Я лишь пожал плечами и тот смерился с неизбежностью моего совсем не приспособленного тела к таким морозам. Я шел еще тише чем обычно. Боясь привлечь собак и спугнуть наш обед. Я еще не знал что домашняя курица и козы самая легкая добыча. Если бы знал всегда бы охотился в деревнях. Козы были уже загнаны в тупик и бежать при виде зверя им было просто не куда. Они лишь жались к стенке когда зверь преодолев низкий забор разорвал их на части. Я последов за ним и доел то что он мне оставил. Мы брали и съедали лишь то что могли съесть. Поэтому переполошившиеся курицы остались такими же целыми и не невредимыми какими и были. Но лишь пока что. Лишь до