— Да. Очень.
Я как-то пропустил повод щёлкнуть её за отсутствие «господина». А она продолжила:
— Потом папенька меня побил. Велел никому не рассказывать. И ушёл. Я от боли ходить не могла, лежала там, плакала. Потом маменька пришла — тоже побила.
— За что?
— За грех мой. За похотливость и развратность мою. Потом ещё раз — за то, что покрывала церковные кровью своей… Потом она ушла. А как стемнело, и я до дому побрела.
Ну что ж, вполне по русской классике. Аксинье из «Тихого Дона» было 16 лет:
«осенью пахала она в степи, верст за восемь от хутора. Ночью отец ее, пятидесятилетний старик, связал ей треногой руки и изнасиловал.
— Убью, ежели пикнешь слово, а будешь помалкивать — справлю плюшевую кофту и гетры с калошами. Так и помни: убью, ежели что… — пообещал он ей».
Только и разницы, что этой девчушке было не 16, а 12, да нет у неё взрослого старшего брата:
«На глазах у Аксиньи брат отцепил от брички барок, ногами поднял спящего отца, что-то коротко спросил у него и ударил окованным барком старика в переносицу. Вдвоем с матерью били его часа полтора. Всегда смирная, престарелая мать исступленно дергала на обеспамятевшем муже волосы, брат старался ногами».
Христодул, старший сын в поповской семье — ещё маленький, ни — «ума», ни — «места». Смерть главы семейства, чем бы она ни была мотивирована, означает нищету, голод, гибель всей семьи. Огласка — позор для всех, расстрижение попа, потеря источника средств к существованию, неподъёмные штрафы по «Уставу»… Поэтому обошлись без двойного преступления: отце- и муже- убийства. Даже если бы хотели.
— Дальше.
— Потом меня выдали замуж. Маменька научила — как в первую ночь мужа обмануть. Он и не понял ничего. Только через неделю я в церковь пошла, исповедоваться. А там пресвитером — свёкор мой. Он меня… он мне и в отпущении грехов отказал. Выгнал. «Такой блудодейской паскуднице не место в храме божьем». А как домой пришёл… Били, за косы рвали и вообще… по-всякому. А когда папенька меня назад взять не схотел… Сызнова били и мордовали… Потом… у них в селе дурачок один есть. Глухонемой. Свёкор велел мне выпить бражки. Четверть ведра. Потом… не помню. Нашли меня голую в сарае с этим дурачком в обнимку… Говорят: прелюбодейка. Только… У него, у дурака-то, даже и штаны сняты не были. Но свидетели были. Меня вот… развели и выгнали.
Ну, так ты, девочка, легко отделалась. Даже в начале 21 века существует на планете Земля, как минимум, пять государств, где изнасилованная женщина наказывается по суду. Красивейшие места, прекрасные пляжи, жаркое солнце… Центры международного туризма. И — туристок. Когда одну такую даму изнасиловали шесть местных арабов, и она вздумала «качать права», то прокурор потребовал для неё 8 лет строгого и 100 ударов плетью по спине. Женщина пошла на мировую, отозвала свой иск, и всё ограничилось годом тюремного заключения. Её заключения, естественно. Но это — европейки.
Когда добропорядочный туземный отец семейства изнасиловал насмерть свою пятилетнюю племянницу, то суд ограничился штрафом, поскольку подсудимый сумел убедить судей в не-девственности покойницы.
Это же нормально! Это же — шариат! Свод законов, сформированный и отточенный более чем тысячелетней историей огромного мусульманского мира. Концентрированная многовековая мудрость значительной части человечества. Реализация, в уголовно-процессуальной форме, морально-этической системы Корана. Который, как известно, состоит из божественных откровений, изложенных самим пророком. «Нет бога кроме аллаха и Магомет пророк его».
Есть, конечно, отступники, нетвёрдые в вере, соглашатели… Вот Палестинское государство, например, приняло в 2007 году «Акт о защите…». Теперь этих наглых, беленьких, неверных сучек так просто — нельзя. Но ведь прежний, истинный закон, который от самого аллаха — не отменили. Так что, какую норму применить — зависит от конкретного судьи. На Западном берегу… там-то все продались. А вот в Газе — наши братья, «Братья-мусульмане». А там, глядишь, и в Египте, и в Сирии… И мы тогда всех этих, безбожных, бесстыдных… туристочек… А кто мявнет — в тюрьму. По закону. Потому что — «аллах акбар».
И чего я в «муслимы» не пошёл? Вот уж где с садо-мазо можно развернуться! Может, поэтому и не пошёл? Слишком близка грань, за которой начинается безумие. Впрочем, любая сильно истовая вера ведёт к сумасшествию.
— Как они тебя называли? Твои отец и мать, муж и его родня? Что они говорили?
— Они… Они говорили, что я… я — сосуд с мерзостью. Что вся насквозь пропитана грехом. Что душа моя смердит, а тело — прельщение диавольское. Что нет для меня ни вечного спасения, ни святого причастия. Ибо я есть калище смердячее, червь в гноище, омерзительная сопливая грязная сучка, истекающая похотью. Что нечистоты моей души, выступают бесовской грязью сквозь поры кожи моей, так измарали её, что и даже святая молитва не может её очистить…