Радостно хохоча и злобно ругаясь, хозяйка громко и выразительно сообщала окружающей среде, что она думает о мужиках вообще и о пьяных торках — в частности. Торк пытался возражать. Но раз за разом заваливался от очередного дамского пинка или тычка под стеллажи с заготовками на зиму. Что вызывало у хозяйки очередной приступ веселья и продолжение её бесконечного победно-обличительного монолога.
Это была ошибка. Зря она так долго и так громко говорила. Потому что в числе «окружающей среды» в тот конкретный четверг был Ивашка, который в этот момент поливал снаружи угол крыши этого самого погреба. Чем-чем… Что имел, тем и поливал. Пребывая, при этом, в унылой тоске одинокой трезвенности в атмосфере всеобщего хмельного веселья, он, с крайним нетерпением, искал повод набить кому-нибудь морду. Или ещё какую гадость уелбантурить. Просто для собственного развлечения и поддержания самоуважения.
Уловив тональность «общего облома», трезвый и вполне самоходный Ивашко бросился на помощь своему боевому товарищу. Одним тычком он возвратил выбиравшуюся из погреба хозяйку дома в это хранилище кислого, квашенного и солёного. В полной темноте, среди стоек и закромов, прерванная посреди исполнения «песни победы», вырывающаяся и непрерывно орущая дама, была связана, заткнута, опрокинута и использована. Оскорблённым в своих лучших чувствах Чарджи — особенно продолжительно. Большие дозы алкоголя существенно снижают скорость и полноту человеческого восприятия. Что нужно делать, залезши на бабу, торк помнил в любом состоянии. А вот — зачем?
Дама сперва рвалась и мычала сквозь свои тряпки. Потом угомонилась и, даже, начала похрапывать. Поскольку из погреба вообще слышно плохо, дочки хозяйки, по счастью для них, ночевали у соседей, а хозяин ничего уже слышать не мог, ибо сам орал изо всех сил новую выученную песню, то затянувшемуся процессу никто так и не помешал.
Наконец, Ивашка нашёл огарок, и слабый огонёк осветил погреб групповой эквилибристики. Вид горящей свечи позволил сфокусировать зрение и благотворно подействовал на алкогольную амнезию замучившегося уже инала. Он вспомнил — зачем он сюда влез. И не только это — в ходе последующего, с чувством глубоко исполненного долга подтягивания штанов, воспоминания о моих похождениях на поповском подворье дали всходы в пьяном мозгу отстоявшего свою ханскую честь и наглядно доказавшего свою жеребцовую мощь благородного инала из рода ябгу. Резюме по мотивам мемуаров звучало так:
— А давай мы её побреем. Вот тут.
Мысль показалась интересной. И незамедлительно была реализована моим трезвым гриднем под тщательным технологическим контролем пьяного потомка «Повелителя вселенной». Больше всего тот сокрушался, что здесь нет бражки, которая применялась в случае попадьи, и для смачивания волос приходиться использовать капустный рассол. Что вызывало у него некоторые сомнения в достоверности достижения ожидаемого результата.
Наконец, Ивашко завершил своё парикмахерство, освежив обритые поверхности всё тем же капустным рассолом. Ничего другого под рукой не оказалось, ибо, как нетрудно догадаться — французские одеколоны в крестьянских подвалах на «Святой Руси» не валяются. Даже наш, исконно-посконный «Шипр» — днём с огнём не найти. А уж ночью…
Гридень сумел поставить торка вертикально и, оставив похрапывающую даму в подземелье, они отправились на огонёк. Точнее — на крик. Потому что то, что называется пением в таком состоянии, иначе как истошным криком назвать нельзя. Мужики в избе дружно били ладонями по столу, изображая барабаны. Где в «Чёрном вороне» барабаны? Ну, это не вопрос песни — это вопрос певца.
Жилята очень обрадовался новым гостям. Что и отметили. «За знакомство». Потом он распознал в них «старых гостей». Ну, тогда — «С приехалом». Что снова привело его в крайнее воодушевление, закончившееся очередным падением под стол. Перешедшим в храп. «Застолье», вместе с только что присоединившимся «подпольем» из погреба, натуралистически трансформировалось в «подстолье» — гости последовали наглядному примеру.
Увы, ограниченные ёмкости гостевых мочевых пузырей, не подверженных в последнее время, из-за моего занудства, достаточно интенсивным и непрерывным тренировкам, относительно скоро прервали их сладкие сны. Тут-то у Николая, в очередной раз ощутившего правильность народной мудрости: «Душа находиться под мочевым пузырём. Отлил — и сразу на душе легче», на душе — полегчало, а в голове — посветлело.