Собственно говоря… хвастать мне… Ну, падаю я быстро. И — в сторону откатываюсь. А так-то…
Едва Николай ушёл в свой поход, как дождь закончился. У меня, честно говоря, на душе уже давно кошки скребли: десять дней не видя Мараны, я могу предположить даже и глобальную катастрофу. Уровня полярной озоновой дыры или таяния гималайских ледников. Без моего-то присмотра… А главное — без зомбячьего даосизма… Сам же богиню к регулярности приучил, а тут… Я уже про наркотики и ломку при отсутствии дозы говорил. А если она Кудряшка там взялась употреблять в качестве заменителя… Со смертельным исходом… Это-то плевать, но у неё же — фантазия богатая. Как у меня. И никаких тормозов. Тоже — «как»…
В первое же сухое утро мы с Суханом отправились на заимку. Мои опасения, по счастью, не сбылись — следов от беспорядочно разбрасываемых файерболов и прыгающих торнадо — не наблюдалось.
Я, естественно, кинулся первым делом искать Трифену. Ну, сами понимаете — десять дней, срочно надо… азбукой подзаняться. В этой «святорусской» азбуке такие миленькие буковки есть… К примеру, у большого и малого юсов верхние хвостики-ручки по-разному стоят, а вот нижние хвостики-ножки — всегда раздвинуты. Все три. И вот если я правильно буду средним, а она правильно раздвинет крайние… Ну, как в азбуке нарисовано… По нашему отечественному фольклору:
Но Мара опередила — при встрече успела сразу сообщить:
— Тут ночью зверь какой-то крупный к забору подходил. Ты глянь там. Вон, Елица покажет.
И тут же удалилась в один из сараев, ухватив моего «ходячего мертвяка» за рукав.
Факеншит! Перехитрила и упредила! Впрямую наблюдаю нарушение всемирного закона сохранения и ложность народной мудрости. Ведь у женщины с таким бюстом должны быть куриные мозги: ну не может же Господь дать одним всё, а другим ничего!
А эта… с таким-то богачеством! — ещё и соображает! Как меня спровадить.
Как меня моё чувство долга зае… Утомило. Там моя смугляночка где-то ходит, а я… Но если я сам не буду делать то, что должно, то как требовать этого от своих людей? Безопасность превыше всего. Даже превыше того, что ниже. В смысле — ниже пояса. Всё понимаю, но… Факеншит уелбантуренный!
Я был крайне раздражён, весь из себя такой… вздрюченный. Дёрганный и ко всему придирающийся. Как оказалось — это полезно для выживания.
Елица старательно держала дистанцию, чтобы, не дай бог, не коснуться меня, и помалкивала. И очень правильно: это позволяло мне сосредоточиться на зверячьем следопытании. Или — «зверском»? Судя по моему настроению, последнее — правильнее.
Я, конечно, следопыт ещё тот. Мы, может, и из «деловаров», или даже где-то — «могикан». Но на «ирокеза» я не тяну. Ни в смысле — причёски, ни в смысле — «следы невиданных зверей». Ну и наплевать: как я понимаю, Мара, предполагая своё «громкое звучание после длительного воздержания», просто любезно избавила меня от предстоящего концерта «звуков страсти». Очень заботливая, благовоспитанная женщина. Хотя и — Марана.
Мы отошли на пару сотен шагов вглубь мокрого здешнего леса, я с умным видом рассматривал траву и стволы деревьев, изображая картинку: «Дерсу Узала ищет следы священного амбы». Место-то для меня… знаковое. Тут на меня Пердунова жёнка с ножиком кидалась. Я, помниться, тут вот стоял, она, стало быть, между вон тех деревьев в тени пряталась…
Меня всё раздражало, я постоянно крутил головой. Не потому, что хотел что-нибудь увидеть, а потому, что вот этого всего — просто видеть не хотел! Всё такое… противное.
Когда я краем глаза поймал справа какое-то движение внизу, у земли, в траве вокруг полянки, то автоматически развернулся, подставляя посошок. Как делал уже в этом же месте, когда на меня кинулась с кинжалом в руках «пердуновский генеральный штаб».
Куча лесного мусора, мирно лежавшего среди стволов, вдруг метнулась мне на грудь. Я инстинктивно присел, убирая голову ниже упёртого в землю и направленного в сторону летательного объекта дрючка.
«Объект» — прилетел, нас с дрючком — сшибло. Это серо-красно-буро-жёлто-зелёное чудище, всё покрытое какими-то лохмотьями из травы, опавших листьев и веток, налетело своей серединой на мой дрын и зависло рядом в полусогнутом состоянии, негромко завывая и корчась.
Идиотизм рефлекторного автоматизма в моём исполнении сработал незамедлительно — моё падение наземь перешло в перекат на плечи и, исполняя, безусловно, безобразно и непрофессионально, известное па из брейк-данса, я провернулся на собственной холке, помахал в воздухе своими сапогами, зацепив носком ноющую ходячую мусорку, от чего она завалилась с шелестом травинок и треском ломающихся веточек, и вскочил на ноги. Выдернув «с маху» из-под упавшей «кучи мусора» свой дрын берёзовый.