Второй стражник попытался остановить плавно обтекающего костёр напарника, не отрывая взгляда от женщины протянул к нему руку и… упал на спину, негромко хрипя, судорожно дёргая ногами, выгибаясь всем телом и быстро затихая. А девушка отступала во тьму, во мрак окружающего мира, и парень шёл за ней, не отрывая взгляда, не обращая внимания на треск прогорающих сучьев в костре, на далёкий крик ночной птицы, на недолгую возню за своей спиной. Улыбаясь всё увереннее, всё конкретнее… Вдруг он подпрыгнул на месте и рванулся к девушке. Та взвизгнула, резко разрывая тишину, в которой прежде были лишь шипение пламени, ночные шорохи да плеск рыбы в реке. Резко отступила, споткнулась, падая на спину. Парень с разбега, выставив вперёд, как ныряльщик, руки, прыгнул на это обнажённое, беззащитное, столь привлекательное в темноте белое женское тело… и страшный удар в бок торцом мгновенно вылетевшей из темноты еловой жерди изменил траекторию его полёта.
Сухан одинаково уверенно работает обоими концами рогатины. И средней частью — тоже. Беззвучно корчившееся тело недавнего «соискателя» было перевёрнуто на спину, рогатина положена поперёк шеи… Как прижать палку одной ногой и топнуть другой — я своему «ходячему мертвецу» показывал. Стандартный «горлолом». Я ещё приводил в чувство совершенно очумевшую Елицу, как Сухан уже принёс одежду свежепреставившегося покойника. Проводя пальцем по вылинявшей красной вышивке на правой стороне ворота трофейной рубахи из сероватого небелёного полотна, он, в ответ на мой вопрос, провёл идентификацию этнической принадлежности покойника:
— Мокша.
Никогда не слыхал про такой народ. Чуть позже меня просветили. То, что в моё время называется мордва, является, на самом деле, двумя разными народами с разными языками. Кстати, себя они мордвой не называли. А самоназвание по смыслу — довольно распространённое. Типа: «настоящие мужики». Вот эти мокши — более восточная мордва, чем другие — эзря. Народы разные, но странно близкие: