— Юрий Владимирович, предлагаю вызвать полицию, — сказал я, — поскольку господин Фырченков злоупотребил своим положением и пытается втюхать мне подделку.
— Петя, что за грубое слово? — поморщился отчим. — С чего ты взял, что Арсений Владимирович тебя обманывает?
— С того, что настоящий обломок реликвии лежит у него в портфеле и я его чувствую.
Отчим хотел что-то сказать, но наконец заметил значок мага, брови его полезли вверх, но справился он с удивлением быстро, откашлялся и сказал:
— В таком случае действительно стоит вызвать полицию.
Фырченков резко покраснел, и по его лысине заструился пот. Но сообразил, что дальше врать не стоит, сразу.
— Бес попутал, — выдохнул он. — Прошу вас, давайте обойдемся без полиции. Право слово, не хотел, не собирался, но пока ждал здесь Петра Аркадьевича почти сутки, увидел этот кусок кристалла, в точности такой же, как обломок Реликвии, и решил, что это знак Божий.
— Вы язычник? — уточнил я. — Боги, покровительствующие воровству, есть только у язычников.
Он зарылся в портфель и вытащил теперь уже настоящий осколок. На вид тот действительно почти ничем не отличался от предлагаемого мне чуть раньше, но суть была совершенно другой.
— Вот, Петр Аркадьевич, ваше наследство. Будем считать инцидент исчерпанным?
— С чего бы? — удивился я. — Оттого, что ваше жульничество не получилось, жуликом вы быть не перестали, и я считаю, что вас нужно передать полиции.
— Помилуйте, Петр Аркадьевич, зачем полиция? Я же вам передал все в целости и сохранности? — взвыл он.
— После того как я уличил вас в обмане.
Отчим в наш разговор не вмешивался, сидел за столом и с интересом поворачивал голову от меня к Фырченкову, в зависимости от того, кто бросал реплику. Но уверен: если что пойдет не так, с его точки зрения, отчим наблюдением не ограничится.
— Все мы люди, все мы подвержены соблазну, — заблеял душеприказчик.
— Не с вашим родом деятельности, — отрезал я. — Назовите хотя бы одну причину, по которой нам не следует вмешивать в это дело полицию.
— Хотел вашему дяде помочь, Максиму Константиновичу, — выпалил Фырченков. — Очень уж он переживал, что часть реликвии уходит из семьи, но против воли покойного пойти не мог.
— Сколько он предложил откупных?
Вид у Фырченкова стал совершенно несчастным, глаза забегали, но все же он из себя выдавил:
— Двадцать тысяч, Петр Аркадьевич.
— Значит, вы свою профессиональную репутацию оценили в двадцать тысяч? — усмехнулся я. — Дешево как-то. Но бог вам судья.
При последних словах Фырченков с чего-то решил, что я его простил, и приподнялся со стула.
— Так я пойду? — заискивающе спросил он.
— С чего бы? — удивился я.
— Вы хотите через меня договориться о продаже? — воодушевился он. — Я готов.
— Я хочу получить с вас сумму, на которую вы собирались меня нагреть. Либо вы выплачиваете мне двадцать тысяч, либо я вызываю полицию.
Он побледнел.
— Помилуйте, Петр Аркадьевич, — заискивающе сказал он, — нет у меня этих денег.
— Конечно, нет. Эти деньги вы хотели заработать, продав принадлежащее мне наследство.
— Даже если я все продам и сниму все деньги со счетов, столько не наберется.
— Не поверю, что я единственный ограбленный вами наследник. Вы выглядели слишком уверенным для того, кто первый раз оступился. Двадцать тысяч — это мое последнее слово. Отказываетесь — вызываем полицию.
Он посмотрел на меня уже откровенно зло, потом затравленно на моего отчима, понимая, что из того получился весьма неудобный свидетель.
— Юрий Владимирович, мне кажется, стоит кого-нибудь отправить за представителем из полицейского ведомства.
— Подавись, кровопийца! — выкрикнул Фырченков. — Выпишу я тебе вексель.
— Он будет чем-либо обеспечен? — поинтересовался я. — Если вексель, тогда и признание пишите, не выходя из этого кабинета. Как деньги получу, сразу вам верну вашу расписку. И если не будете держать себя в руках, за каждое оскорбление прибавлю по тысяче рублей.
— Юрий Владимирович, скажите вы Петру Аркадьевичу, что таких денег с собой не возят.
Отчим, наслаждающийся представлением из первого ряда, смешок не удержал.
— Мы можем пройти в банк и договориться о переводе с вашего счета на наш.
— На мой, — твердо поправил я.
— На твой, — согласился отчим. — Смотрю, Петя, ты не только магию получил, но и зубки отрастил.