Вплоть до 30-х годов XIX столетия долина Неандер, вопреки своей дикой романтике, была известна лишь немногим жителям Дюссельдорфа, поскольку располагалась в добрых трех часах езды на лошади от города. Однако после того как построили железную дорогу, соединившую Дюссельдорф с Эльберфельдсом, Неандер таль открылся не только для туристов, но и стал местом промышленной разработки камня и строительной извести. Речь шла не о девонской известковой горной породе, а о мраморе: было даже образовано Неандертальское акционерное общество для добычи мрамора. Скала за скалой исчезали из пейзажа в угоду нарождавшейся строительной индустрии. Романтики становилось с каждым годом все меньше и меньше…
Таким был Неандерталь в 1835 году
В августе 1856 года беспрерывно продвигавшееся вперед предприятие вплотную приблизилось к маленькому гроту Фельдхоф, который располагался метрах в двадцати над долиной. С тонкой полоски скалы во внутренней части пещеры рабочие аккуратно снимали мотыгами и выносили твердый слой глины толщиной почти два метра. Примерно в 60 см от поверхности лопаты застучали о какие-то кости. Рабочие сразу же решили, что это останки какого-то человека, погребенного здесь несколько сотен лет назад, и отбросили кости в сторону.
Его величество Случай распорядился так, что кусок глины с костями скатился как раз под ноги одному из служащих. То был Беккерсхоф, совладелец каменоломни, приехавший сюда по делам службы. Он осмотрел глыбу и заметил в ней несколько обломков костей. Не были ли это кости пещерных медведей, о которых недавно писала боннская газета и которые должны по идее иметься в Неандертале? Пока Беккерсхоф размышлял, сверху его позвали рабочие: они что-то нашли и просили срочно подняться.
Дорога наверх по шатким стропилам заняла несколько минут.
– Мы тут нашли остатки какого-то старого трупа, – улыбаясь во весь рот, заявил молодой рабочий.
И в самом деле, в слое желто-серой глины в стене грота были отчетливо видны новые и новые кости. Беккерсдорфа, который поначалу подумал о могиле и не пожелал было брать на себя грех осквернения чужого захоронения, в следующую минуту осенило: «А ведь это не могила, это медвежьи кости! Те самые пещерные медведи, о которых писали в газете! Но мы, тем не менее, не выбросим их».
С нее все началось: крышка черепа, найденная в Неандертале
– Собирайте, что найдете, и проверьте еще раз ту кучу внизу, – распорядился чиновник. – Вероятно, профессора найдут здесь много интересного…
Он размышлял прежде всего о музее в Бонне.
А рабочие подумали о своем: «Стоит ли так печься о каких-то костях?» Но аккуратные немецкие копатели все же сделали так, как им велели – отложили кости в сторону, а в обеденный перерыв отрыли внизу, на куче мусора, толстую и широкую крышку черепа.
Когда рабочие разглядели заметное утолщение кости над глазницами, то даже они поняли, что это явно не человеческие останки!
В тот же день странную находку осматривал местный землевладелец Пипер.
– Я думаю, вы правы, господин Беккерсдорф, — заявил он, поразмыслив, – это кости пещерных медведей. И это хорошо, ведь теперь нам не надо никого беспокоить – ни священника, ни профессоров в Бонне. Знаете что, давайте-ка я напишу доктору Фульроту в Эльберфельд, это преподаватель моих детей, весьма рассудительный человек и уже писавший всюду о наших растениях, птицах и пещерах, а в последнее время он как раз что-то сочинял о вымерших животных. Доктор, конечно, обрадуется, когда получит кости пещерных медведей из Неандерталя.
Доисторические Венеры
Доисторические Венеры – женские статуэтки эпохи палеолита
В самых различных районах Евразии, от Франции до Сибири, археологи нередко находят небольшие фигурки из кости, мягкого камня и рога, изображающие женщин в крайней стадии ожирения. Анализ возраста культур показывает, что они изготовлены в древнекаменном веке 20-30 тысяч лет назад. Среди археологов установилось мнение, что эти доисторические Венеры, как их условно именуют, были символами плодородия и плодовитости у племен, постоянно живущих на грани голода и вымирания. Однако биологи-антропологи Дж. Коп пер и М. Гоишман из университета в Лонг-Айленде, США, предлагают совершенно иное объяснение.
По их мнению, внешние черты изображенных женщин – их непомерная толщина, форма груди, необычная ширина бедер – полностью отвечают описанию болезни Иценко – Кушинга, которое можно найти в любом терапевтическом справочнике. Этот эндокриный синдром, описанный советским врачом Н. М. Иценко (1925) и его американским коллегой X. Кушингом (1932), известен также под названием гиперадренокортицизма. Он вызывается повышенной активностью гипофиза и коры надпочечников, приводящей к производству излишних количеств стероидного гормона кортизола и, как следствие, – к чрезмерному ожирению, «луноликости», истончению конечностей, кифозу (сгорбленности) и т. д.
Страдающая такой болезнью женщина неизбежно должна была вызывать изумление. Поэтому Коппер и Гоишман предполагают, что ей принадлежала немаловажная роль в религиозно-культовой жизни того времени. Дело в том, что синдром Иценко – Кушинга сопровождается еще одной особенностью, которую трудно отразить в скульптуре, – способностью легко впадать в эйфорию, общей возбудимостью. Вряд ли такие свойства могли оставаться неиспользованными у племен, практикующих шаманство.
Не исключено также, что склонные к занятию шаманством лица сами принимали природные стероиды, содержащие кортизон-кортизол, чем вызывали у себя эту тяжелую болезнь.
Справедливости ради следует упомянуть и другую версию происхождения загадочных Венер. Например, антрополог Р. Уйат из Нью-Йоркского университета считает, что статуэтки играли роль талисманов-оберегов для беременных женщин. Он изучил более 100 подобных фигурок и во многих из них увидел анатомические особенности, характерные для женского тела перед родами. В пользу теории Уайта говорит и тот факт, что эти фигурки не передавались из поколения в поколение. Если судить по их сохранности, то Венер закапывали в землю практически сразу после изготовления…
Фульрот становится первооткрывателем
Кем был, собственно, этот доктор Йоганн Карл Фульрот из Эльберфельде, которому предстояло получить кости «пещерных медведей» из Неандерталя? Он родился 31 декабря 1803 года в Лейнефельде, закончил иезуитский колледж и в 1824 году начал изучать теологию в Бонне. Однако уже скоро обратился к расцветающим тогда естественным наукам и опубликовал в 25 лет труд по основным вопросам систематики растений, который попал в руки И. В. Гете. В 1828 году он защитил степень кандидата наук в гимназии в Хайлигенштадте, а в 30-м уже преподавал в реальном училище в Эльберфельде. Пять лет спустя Фульрот защитил в Тюбингене докторскую степень по философии и в 1843 году был назначен старшим преподавателем.
Наряду с наставнической деятельностью Фульрот посвящал много времени исследовательской работе: успешно работал в областях зоологии, ботаники, метеорологии и прежде всего геологии и палеонтологии, написал более 60 работ. В 1843 году он стал одним из соучредителей естественнонаучного союза «Прусский Рейнланд», а в 1846-м по его инициативе был создан Естественнонаучный союз Эльберфельда, которым он и руководил до самой смерти. Он был также основателем вуппертальского союза охраны природы, хорошо известен как орнитолог и поддержал весьма полезное изобретение американца Б. Франклина – громоотвод.