Камеру я узнал за долю секунды до того, как услышал, как голос Дженни в записи говорит: «Видишь красный огонек спереди, сразу под объективом?» Потом возникло мое лицо (пугающе большое и сальное в телеэкране) и прищурилось в объектив.
Я охнул, и Дженни взяла меня за руку.
– Не волнуйся, – прошептала она. – Все будет хорошо.
Но чего тут хорошего? Да, конечно, пятнадцать лет назад я совершил дурной поступок. Я предал Дженни. И, возможно, по прочувствованности моих извинений она хотя бы частично поняла, какое глубокое удовольствие я получил от моей записанной на камеру исповеди. Но действительно ли меня стоит так унижать? Оправдывает ли это организацию «совещания», чтобы морально стереть меня в порошок? Я даже не знал, что хуже: что запись анонимно послали по электронной почте всем на свете или что меня заставили сидеть здесь, где эта пытка будет такой личной и где мне некуда деться из четырех стен.
На экране другой я с трехфутовым лицом говорил:
– Нам ведь не нужно притворяться, верно? Надеюсь, я достаточно повзрослел, чтобы говорить об этом без смущения.
Собравшиеся подались к экрану, жадно ловя каждое слово. Я помнил, что будет дальше, и, закрыв глаза, стал слушать, как из записи говорю:
– Ты лишила меня девственности, ты мне помогла, сотворила для меня чудо…
Забормотали голоса:
– О, отлично сказано.
– Поразительно. Замечательно.
– В самую точку.
Я снова их открыл и оглядел собравшихся. Если это действительно ловушка, то довольно странная. Я посмотрел на Форстера, который подмигнул мне, как добрый дядюшка, и снова вперился в экран.
Теперь в своей речи я разошелся не на шутку.
– Понимаешь, проблема с мужчинами проста: в глубине души они сознают, что их участие в акте воспроизведения ничтожно… женщины – творцы… у нас остается ощущение, что мы малы, неадекватны, вообще не слишком нужны… Наша ценность в сексе измеряется миллилитрами, да и их не так много.
Последняя фраза вызвала смешки, хотя я не мог сказать, была ли в них издевка или одобрение. Все, казалось, были искренне поглощены происходящим. А мое теле-я все разглагольствовало, причем его взгляд теперь понемногу стекленел.
– Мне требовалась базовая информация. И ты мне ее дала. Ты сделала меня мужчиной, и я повел себя как мужчина.
Я увидел, что судорожно моргаю. Средний план на экране сменился наплывом на мое лицо. Не помню, двигала ли в этот момент Дженни камеру, но, наверное, все-таки что-то с ней сделала или у нее в руке был пульт управления. И крупный план у нее вышел отличный: глаза (мои влажные, с поволокой глаза) теперь заполняли весь экран, когда одна толстая круглая слеза жалости к себе скатилась по моему носу.
Мне показалось, меня сейчас стошнит. Мое унижение было бесконечным. Дженни отомстила сполна.
Возможно, Линн была права. Возможно, я дурак. Я выбрасываю мою жизнь в погоне за… чем? Катарсисом? Добродетелью? Одержимой тягой к прошлому? Это зашло уже слишком далеко, ведь любой, у кого есть доступ в Интернет, сможет увидеть, как я прошу прощения. В это мгновение я пришел к выводу, что пора со всем этим покончить. Разнести по камешку Стену Стыда. Позвонить Хантеру и к нему подлизаться. Восстановить мои отношения с Линн. Вернуть себе мою жизнь.
Но тут до меня снова донеслось бормотание:
– О, великолепно. Потрясающе.
– Самое оно…
– Как раз то, что мы искали.
Когда я достиг кульминации моей речи («Прости, Дженни. Я очень, очень виноват перед тобой. Прости меня за все».), все откинулись на спинки стульев и зааплодировали. Уверен, один даже крикнул «Браво!». Джо протянул руку и остановил кадр на моем залитом слезами лице, заплаканных глазах, слегка приоткрытом рте и щеках с красными пятнами.
Форстер призвал собравшихся к порядку.
– Ладно, все успокоились. Теперь, когда мы увидели, с чем имеем дело, давайте введем в курс бедного Марка. – Он повернулся ко мне. – Вам известно, зачем вас сюда пригласили?
– Я не… не уверен, что…
Тут вмешалась Дженни.
– Я решила, что будет лучше, если я оставлю объяснения вам.
– Отлично, – сказал Форстер. – Сперва познакомимся. Меня зовут Стивен Форстер, и я заместитель главы службы Ф026. Иными словами, я отвечаю за отношения с Организацией Объединенных Наций и так далее.
Затем он указал на сидевшего напротив меня мужчину средних лет в коричневом твидовом пиджаке и не подходящем к нему галстуке со слишком большим узлом.
– Фрэнсис Уилсон – глава отдела Истории и Подтверждения.
– Счастлив, очень счастлив с вами познакомиться, мистер Бассет, – сказал Уилсон. – У вас поистине эффектное прошлое. Ваше досье просто поражает. – Он похлопал по толстой картонной папке перед собой.