Думаю, со Стефаном Габи познакомилась не случайно. Ни одному толстому мальчику не следует знакомить любимую девушку со своим худым, красивым другом, поэтому, подсознательно или нет, но я не давал им встретиться. Я гостил у Стефана в Бристоле, где он учился, и всякий раз, когда он предлагал приехать на выходные ко мне, находил причину, почему этого лучше не делать. Но я был реалистом. Я знал, что рано или поздно он навестит меня в Йорке, и тогда два моих лучших друга встретятся. Как только это произойдет, исход будет однозначным. Это были два очень привлекательных человека, оценивавших друг друга. По взгляду, который бросила на него Габи, я понял, что, когда Стефан увидит ее голой, это будет не потому, что он всего лишь он. Мы сидели в пабе недалеко от моего дома. Изображая усталость, я оставил поле боя и, рыдая, пошел домой. Мне не хотелось быть свидетелем первого поцелуя.
Наверное, могло бы быть и хуже.
По крайней мере мы с Габи остались очень близки, чему не мешало даже присутствие Стефана, а он приезжал почти каждый уик-энд. Иногда мы составляли небольшой триумвират, и наша дружба была равной – до двери спальни, которую они закрывали за собой со взвешенной бесповоротностью, когда брались заново изобретать секс. Габи по-прежнему поверяла мне свои секреты, что было уже кое-что, и у нее хватало такта не слишком много говорить о том, что творилось за закрытой дверью, чего не скажешь о Стефане. Я утешал себя, что их роман будет скоротечным, ведь у Стефана всегда так бывало. Он выжимал новую подружку, как лимон, и отправлялся на поиски следующего фрукта. Но на сей раз вышло иначе. Они не расставались весь тот первый год в университете и добрую часть следующего.
– Я всегда думал, что влюбиться будет по-настоящему страшно, – сказал мне однажды поздно ночью Стефан, когда мы сидели вдвоем у меня в спальне и немного подкуривались травой. – Но знаешь, совсем нет. Это самое простое на свете. Я, честное слово, думаю, что нашел ту самую.
– Рад за тебя, – сказал я, но совсем не радовался. В моих фантазиях он попадал под поезд или под автобус. Трагедия заставила бы Габи обратиться ко мне за поддержкой и утешением. И подхваченная волной эмоций она бы наконец поняла, что я тот самый.
– Ужасно, что Стефан умер именно так, – слышал я ее голос в моих снах наяву. – Но по крайней мере мы узнали, что на самом деле друг к другу испытываем.
– Да, – ответил бы я, – эта трагедия не была напрасной. Я знаю, что Стефан за нас счастлив.
Хотя, невзирая на все мои надежды, их отношения не оборвались, я изо всех сил цеплялся за мысль, что они рано или поздно надломятся из-за расставаний, ведь Габи и Стефан учились в разных университетах. Разумеется, я считал, что это случится потому, что Стефан поддастся своим порывам и убежит с кем-нибудь еще, а Габи останется верной. Обернулось иначе.
Был весенний семестр нашего второго курса. Мы с Габи пошли на субботнюю вечеринку с обычным сбродом близких и неблизких друзей. По какой-то причине Стефан в тот уик-энд приехать не смог. Было поздно, мы напились. Она сидела у меня на коленях, прислонившись головой к моей шее и уютно пристроив изящную спину к моему огромному животу. Мы рассматривали знакомых, болтали о друзьях, которых знали многие годы и которых, как нам казалось, увидели теперь в новом свете – благодаря расстоянию и лихорадочной новоприобретенной возрослости, которую давала студенческая жизнь. В поле нашего зрения попал Гарет Джонс: широкоплечий, с накачанными ляжками, мускулисто-упругий от тестостерона. Гарет играл в футбол. Гарет играл в регби. Он учился на инженера. Когда нам было пятнадцать, такие, как Гарет, всегда первыми бросались в кучу малу самцов-подростков, в которых мы тогда хохотали до колик. Гарет всегда с готовностью смеялся над моими шутками, а потому был у меня на хорошем счету, хотя, насколько мне помнится, никогда не рассказывал ничего, над чем мог бы посмеяться я сам.
Я сказал:
– А вот и сгусток мужских гормонов.
– Гарет?
– Ага. Я всегда считал его другом, но знаешь, что интересно? Сам сейчас не пойму почему. У нас ведь нет ничего общего.
– А мне Гарет всегда нравился.
– Что?
– Ну, для поцелуев и разговоров он не слишком подходит. А вот насчет «ух ты, вот это да!»… ну, сам понимаешь… то, что у него в штанах. – Извернувшись, она подняла на меня сонный взгляд. – Тебе ведь можно такое говорить, правда? Ведь нет ничего дурного в том, что тебе нравятся и другие мужчины, если у тебя уже есть парень, верно? Это ведь не значит, что я не люблю…