– Уходи, – прошептал сзади Димон, он тоже видел. – Уходи и закрывай портал, я их задержу.
– Нет!!!
Сильнейший толчок забросил его в воронку. И портал тут же захлопнулся…
– И с кем же эт они там воюють? – вопросил лежащий среди молодой еловой поросли Дед только что возникшего перед ним Миколку.
– Дык… Это… Со своими, вроде.
– Ты, боец, четко докладай, а не мямли, – Дед, как мог, насупил густые брови. – Без всяких "вроде". Сколько противника? Кто такие? Вооружение? Диспозиция? Чего они не поделили, вообще?
– Так точно, товарищ командир, докладаю, – лежа на боку, Миколка попытался вытянуться в струнку. – Противников у супостатов трое. Одеты в их форму. Автоматы немецкие, у одного только непонятная какая-то винтовка. Обороняющиеся лежат на лесистом пригорке, занимают, стал быть, господствующую высоту. Но в тыл им заходит еще одно отделение "фрицев", подкрепление, значитца. В общем, окружили по всем правилам, положеньице у этих троих аховое. А чего не поделили – понятия не имею.
– Ага, значит, это все ж не про нас – и то ладненько.
Дед окинул взглядом притаившихся подчиненных и кивком подозвал Петро.
– Ну что, комиссар, думаю, мы ввязываться не будем?
– Согласен. Прежде всего, мы должны выполнить приказ партии. И если при этом мы вынуждены идти на жертвы…
– Ц-с-с, – остановил его Дед. – Это потом, сейчас команду мою слухай. Как только у них там все закончится…
Звуки боя оборвались так резко, что наступившая тишина была воспринята всеми не иначе, как удар по ушам. Миколка бесшумно растворился в зарослях, но на его месте тут же нарисовался Васек.
– Все, Диду, конец…
– Это я и сам слышу. Всех троих положили?
– Не… Я чего-то не понял, но двое просто провалились куда-то. Может, схрон там какой или нора барсучья… Вот. А третий раненый оказался, его повязали и с собой поволокли. Уходят вдоль колючки к трассе. Все пошли. Этих двоих и искать не стали. Да! Там один с такой пукалкой интересной был, очередями так себе постреливал, а вот одиночными – точно в лоб бил. Три выстрела – три трупа. Так что эти еще и своих волокут. Раненых, правда, я не заметил – бронежилеты…
– Понял, понял… – Дед немного поморщил лоб, посмотрел на часы. – Вот что, Васек, вы с Миколкой проводите эту кодлу, а потом возвертайтесь. Мы вас будем здесь ждать, чуть отойдем только, – он махнул рукой вглубь леса. – Мало ли, вернуться захотят.
Васек испарился, комиссар кивнул, как бы отвечая на незаданный вопрос, и пополз распоряжаться об отходе. Дед еще раз посмотрел на часы, сам себе покивал головой – "ничего, до темноты успеем" – и пополз следом за всеми.
Немцев здесь нет. Здесь вообще никого нет, даже птиц. Даже муравьев. И никаких звуков. Дует легкий ветерок, но листва не шумит. Нет листвы. Как нет и вертикально стоящих деревьев. А пробивавшаяся кое-где трава слишком короткая и чахлая, чтобы шуметь.
Андрей ошарашено пялился на летное поле. Да, аэродром есть. Вернее, его остатки.
– Жалко Дмитрия. Теперь мне точно нельзя возвращаться.
– Он жив, – Слава раздраженно пнул какой-то закопченный булыжник. – И я его вытащу.
– Значит, к самолету пока не идем? – Андрей кивнул в сторону обгорелых скелетов транспортников, которые находились примерно на том же месте, что и в предыдущем мире. – А, кстати, что здесь такое могло случиться?
– А то ты тактику не изучал. "При нанесении ядерного удара по аэродрому целью является центр взлетно-посадочной полосы"… Вон та ямища и есть…
– Так мы что, почти в эпицентре ядерного взрыва?! – Андрюха разве что не подпрыгнул.
– Остынь, пехота, это не вчера произошло, – Слава внимательно осматривал развалины аэродрома. – А если очень уж беспокоишься, в кармашке на рукаве комбеза есть дозиметр. Посматривай в него иногда, как доползет волосок до красной метки – пора уходить. А вообще, фон здесь, по-моему, не больше, чем в Киеве первого мая восемьдесят шестого…
Андрей судорожно достал из кармашка маленькую серую трубочку, заглянул в нее и несколько успокоился, обнаружив упомянутый волосок почти в самом начале шкалы.
– Пошли, – Слава решительно направился в сторону руин. – Я хочу найти то место, куда Димона могут засунуть.
От зданий остались практически одни фундаменты. Вся надземная часть была просто снесена и развеяна в темно-серую пыль неимоверной силой взрывной волны. Но зато все, что находилось ниже уровня земли, хотя и полностью выгорело, оказалось вполне доступно – никаких завалов.
Слава начал с того места, где, по его прикидкам, должен быть концлагерь, потом переключился на жилые здания и, напоследок занялся административными. Когда курсанты наткнулись на широкий тоннель, приведший их в огромный подземный зал, солнце уже ощутимо склонилось к западу.
– Ого! – Андрей обводил лучом фонаря обгорелые стены и останки громоздкого оборудования, тесно напиханного в эту рукотворную пещеру. – Прямо ЦУП. Они что, и в космос отсюда летали?
– Что-то не видал я здесь ничего похожего на стартовую площадку… – луч Славиного фонаря уперся в остатки огромного светодиодного экрана. – Но, похоже, это действительно центр управления полетами. Впрочем, космодром может находиться и очень далеко отсюда.
Квокер в очередной раз достал дозиметр и, помаявшись немного с фонарем, наконец, что-то там разглядел.
– Середина шкалы, больше половины опасной дозы.
– Да, уходим. Я уже увидел все, что хотел. Пошли, нам еще до леса добраться и хоть немного через валежник вглубь уйти.
Когда они дошли до намеченной точки выхода, солнце еще не село, но вечер был близок.
– Я вижу, Дмитрий Владимирович, вы уже подлечились? – гестаповец говорил по-русски неожиданно чисто.
Базов запрокинул голову вверх и разглядел склонившегося сверху человека. Очнулся он после скользящего ранения в голову на дне пятиметрового бетонного колодца прикованным наручниками к выступающей из стен толстой арматуре. Освободиться не было никакой возможности. Димка мог бы построить портал, но уйти отсюда – никак, разве что вместе с колодцем. А потому последние часы Дмитрий занимался самолечением и плевками в отсутствующий потолок.
– А… старшина…
– Узнали, Дмитрий Владимирович. Чувствую, становлюсь популярен в некоторых кругах, – старшина хихикнул и вытер лысину платком. – Как же это вас угораздило-то, а?
– Да пошел ты… – Димка отвернулся.
– Не стоило вам, ой, не стоило… А знаете что? Давайте договоримся. Вы мне строите портал туда, где сейчас Вячеслав Соломонович. Вы ведь знаете, не так ли? Я и сам его найду, просто времени на это уйдет многовато. А я, так и быть, верну вас назад, в утро позавчерашнего дня. И заживете, как прежде, спокойно и перспективно. Как вам такой договорчик?
– Я уже сказал тебе, куда идти, или только подумал? – Базов хмуро зыркнул в глаза своему тюремщику.
– Э-э-э, как невежливо. И глупо, между прочим. Я ведь на самом деле искать его сейчас и не собираюсь, он сам за вами придет. Ведь придет? По глазам вижу, знаете, что придет. Да только судьба у вас теперь будет одинаковая. Зря отказались, зря, все бы кончилось гораздо быстрее. И с немалой для вас выгодой, между прочим… Что ж, счастливо оставаться, подождем, – лицо из дыры исчезло, но мгновение спустя появилось вновь. – Да, кстати, в Ленинград можете и не спешить. Все одно – не успеете.
Солнце еще не село, но в лесу уже стало заметно темнее. Вернувшиеся разведчики доложили, что два немецких отделения благополучно достигли въезда на базу, и больше никакого заметного движения, кроме обычного, не наблюдалось. Большая часть диверсионной группы партизанского отряда успела выспаться и подготовиться к предстоящей операции. Оставалось только дождаться темноты и двинуть в направлении КПП. Дед лениво наблюдал, как бойцы отбиваются от бесшумно передвигающегося комиссара, пытающегося провести с каждым политинформацию на предмет поднятия морального духа. Собственно, сейчас можно было особо и не шептаться, расставленные на приличном расстоянии от лежки посты не подавали никаких тревожных сигналов, но Деду не очень-то хотелось провести последние часы перед боем на партсобрании, выслушивая пламенные речи. Ну, не смог он отбрехаться от включения в состав группы замполита, не смог. Комиссар объединения, почему-то, сильно настаивал.