Я представил, как подкрадываюсь к спящему Салифанову с огромным кактусом в руке. Проснуться то он проснется, но вот последствия… Ладно, можно просто брызнуть в него водой, тем более на нехватку ее пожаловаться нельзя. Наберу полную горсть и плесну в лицо. Он весь сморщится и, конечно, втянется глубже в спальник. Ага, не нравится! Тогда я выжду минутку, откину одеяло и заору:
— Юнга Салифанов! Подъем по полной форме! Он заворочается и приоткроет глаза.
— Ты чего вопишь? Пожар, что ли? — недовольно спросит.
И тут я сообщу страшную новость, от которой у Сергея похолодеет в желудке и непременно прояснится в голове. Заговорщицким шепотом я скажу ему, что за борт смыло сгущенку и конфеты. Зная его безумную любовь к сладкому, я уверен — он незамедлительно вынырнет из спальника и бросится к продуктовым мешкам подсчитывать и оплакивать потери.
А в это время я, не мешкая, займу его нагретое место. План — блеск! Конечно, нехорошо его обманывать, но это ложь во спасение. Я прямо весь сгораю от желания скорее привести свой план в жизнь. Но эта проклятая стрелка не разделяет моего нетерпения.
— Ну, давай, торопись! — подталкиваю я ее. Если бы я мог взглядом передвигать предметы, как это делают некоторые умельцы-экстрасенсы. Минутная стрелка крутилась бы у меня, как пластинка на проигрывателе на скорости 78. А может, попробовать?
«Совсем с ума спятил! — сам себе удивляюсь я. — В телепаты решил податься! Но, с другой стороны, кто увидит? — инстинктивно я оглядываюсь по сторонам. — Кретин, ты что, на танцах? Тут до ближайшего постороннего человека, как до Марса пешком. Ладно, отпуск мой добыт самым законным путем. Чем хочу, тем и занимаюсь! Нравится сходить с ума — буду! Каждый развлекается как хочет. Точка. Занимаюсь телекинезом! С чего они начинают? Кажется, аккумулируют волю на решение предстоящей задачи?! Попробую».
Я собираю свою жизненную энергию в комок. Сосредотачиваю электрический заряд возле глаз, становлюсь большим конденсатором неведомых энергетических полей. Напрягаюсь! Еще напрягаюсь! И еще немного. Надо подготовить разряд. Так, заныло в животе. Вот те, здрасьте, что же, у меня воля в животе помещается, что ли? Впериваюсь взглядом в стрелку. Какая-то она облезлая и погнутая чуть. Давно пора часы заменить.
«Не отвлекайся!» — одергиваю я себя.
Пытаюсь представить, как, зацепившись ступнями за выступающие на циферблате цифры, я упираюсь плечом в стрелку и что есть силы давлю ее вперед. Я даже кряхчу от напряжения. По лицу стекает пот, ноги мелко дрожат. Сейчас к-а-к сзади по затылку секундной стрелкой врежет… Я пугаюсь и дергаюсь головой вниз. Но тут же, расхохотавшись, теряю надуманный образ. Опыт передвижения неодушевленных предметов на расстоянии потерпел фиаско.
«Сейчас возьму и подведу стрелки обычным способом — пальцем, — мелькает озорная мысль. — А свалю все на экстрасенсов. На них все валят, что объяснить не могут. А одушевленный предмет, то бишь Салифанова, я как-нибудь умудрюсь передвинуть поближе к рулю без помощи потусторонних сил. На это у меня таланта хватит».
Снова всматриваюсь в часы, и вдруг до меня доходит, на что указывают стрелки. Я даже теряюсь от неожиданности. Время-то! Зателепатился! Пять минут пересидел! Кошмар!
— Вахте к заступлению! — ору я, забыв о всех своих режиссерских разработках. — Подъем!
— Никуда не пойдем, — не соглашается Салифанов. Видно, ему со сна померещилось, что я его на тур вальса приглашаю.
— Вылезай! — настаиваю я.
Но Сергей ни в какую не хочет покидать теплую спальную берлогу.
— Ты курс сверь, что ли, — предлагает он.
— Давай, я и так пять минут лишних оттарабанил, — тороплю я его.
— А у тебя часы наверняка спешат, — бормочет он, тщетно пытаясь удержать ускользающие сновидения. — Ты их по приемнику проверь. А я…
Дальнейшие слова заглушает протяжный, сочный, как свежевзрезанная дыня, зевок.
— В общем, давай действуй, — благословляет он меня. Мне становится обидно, особенно за просроченные минуты, которые я никак не могу вписать в свой дебет.
— Серега, не борзей! — предупреждаю я и отправляю свою руку внутрь спальника на поиски салифановской головы. Быстро нащупываю что-то теплое и жарко дышащее, не иначе как нос.
— Попался, голубчик! — с удовольствием говорю я и цепко сжимаю пальцы. — Иди-ка ко мне, — тяну я руку на себя, справедливо полагая, что за носом должен показаться и его хозяин.
— Отпусти нос! — сдавленно мычит Войцева. — Это не он, это я!
— Да я это, я, — успокаивает меня Сергей. — Это Танька балуется. Валяй, тяни сколько хочешь! Я не против.
— Извини, Таня. Это случайно вышло, — тушуюсь я и с новыми силами продолжаю поиски.
Но салифановская голова никак не находится. Что он — ее снимает, что ли, на ночь? Приходится менять тактику.
— Сережа, — ласково прошу я. — Ну вылезай!
— Двойная пайка сахара, — бубнит из одеял Сергей. — Клянись!
— Да черт с тобой, — соглашаюсь я вслух. «Дождешься ты у меня сахара. Держи карман шире!» — думаю про себя.
На поверхности показывается взлохмаченная салифановская голова.
— А ты знаешь, какой сон ты мне не дал досмотреть? — укоризненно вопрошает он.
Я ничего не отвечаю, готовлюсь к передаче вахты: уточняю курс, заполняю судовой журнал, отвязываю страховочный пояс. Я спешу, предвкушая уют теплой постели.
— А снилась мне вот такая палка колбасы, — продолжает делиться со мной наболевшим Сергей. — Н-е-ет, в-о-от такая! — Он широко разводит руки в стороны — Толстая, розовая…
— Ливерная, — в тон ему добавляет Валера, он, оказывается, не спит. — Вонючая, которую для собак делают.
— Ну вот, — расстраивается Сергей, — взял и опошлил такой высокохудожественный сон Ильичев, я не могу заступать в таком разволнованном состоянии на ответственный пост, коим является место рулевого, — витиевато формулирует свою мысль Сергей и, как улитка, втягивает голову обратно в одеяла.
— Ты это брось! — не на шутку начинаю тревожиться я — Давай вылезай, пожиратель собачьих сосисок.
— Грубые, черствые люди, — не столько возмущается, сколько удивляется нашему поведению Сергей. — Я не могу больше быть с вами рядом. Я ухожу. Где там руль? Я возьму его в свои твердые руки.
Еще минут десять мы ворочаемся, смеемся, оживленные собственными шуточками. Хорошо! Ночь, море, тишина и шесть часов сна в перспективе. Я чувствую горячее плечо Валеры, упирающееся мне в бок, слышу, как спокойно дышат Наташа и Татьяна.
Сергей шумно ползает по корме, сгребает под себя рюкзаки с вещами, устраивается основательно, со вкусом. Мне даже становится обидно, я всю вахту промаялся, сидя на собственных поджатых ногах, а он чуть ли не паланкин выстраивает.
— Слушай, Ильичев, — стучит он мне в затылок пальцем, — там огонь какой-то. Кажись, красный.
Я приподнимаю голову. Точно. Слева, градусов сорок от курса, над водой светится ярко-красная звездочка.
— Маяк, наверное, или буй, — предполагаю я.
— А чего он в стороне от курса? — удивляется Сергей. — Может, это огонь с корабля?
Можно попытаться решить этот кроссворд, но для этого надо выползать из теплой постели, взбираться на верхнюю перекладину мачты и уже оттуда, с пятиметровой высоты, качаясь из стороны в сторону, долго шарить по горизонту глазами, разыскивая дополнительные ориентиры. А на высоте ветер. Бр-р-р!
— Ты, Серега, плюнь на этот огонь и чеши себе по курсу, — советую я и с чувством исполненного долга роняю голову на рюкзак. В ухо больно впивается металлическая пряжка. Я сползаю ниже, нахожу место помягче и замираю, прислушиваясь к ощущению тихого блаженства, охватившего меня Сочная южная ночь и острые локти и колени моих товарищей окружили меня со всех сторон. Если сейчас убрать любой из этих компонентов, чувство комфорта исчезнет.