Кларк остановился, услышав еще один очень слабый звук позади себя — очень далеко позади. На минуту он задумался, что бы это могло быть. А затем улыбнулся и продолжил свой путь.
Этот шум был вызван грохотом, когда вагон, в котором ехал барон, прорвался через ворота из колючей проволоки рядом с постом охраны. Должно быть, это испугало охранников и заставило их задуматься, что происходит. Но они не оставят своих постов, пока им не прикажут это сделать.
Глава 21
Сэвидж привел поезд в лагерь. Он дунул в свисток и позвонил в колокол, чтобы военнопленные не подумали, что состав укомплектован немцами, вернувшимися, чтобы отбить лагерь. Несмотря на это, поезд тут же оказался окружен крайне нервными и подозрительными людьми.
Дока быстро узнали, и после этого он был очень занят. Восстановить порядок в царящем вокруг хаосе было не так-то просто. Некоторые офицеры, в том числе Длинный Том Робертс и Ренни Ренвик, уже начали действовать. Но их задача была сложной — а какое-то время она даже казалась и вовсе невыполнимой.
Несмотря на то что дуговые фонари теперь были включены, а кроме того, горело несколько десятков масляных ламп и электрических светильников, это помогало только в небольших и изолированных местах. Общая темнота мешала организации, которая на свету могла бы идти довольно гладко. Еще одним препятствием было большое количество русских пленных. Многие из них погибли во время восстания, когда пулеметчики на сторожевых башнях успели перестрелять десятки человек, прежде чем добравшиеся до них пленные убили их.
Всего в лагере осталось около семидесяти трудоспособных русских. Они попытались захватить поезд, но их атака была отбита, после чего они собрали все, что смогли найти, из еды и проглотили все до последней крошки. Док Сэвидж сочувствовал голодным людям, но хотел сэкономить некоторое количество пищи для предстоящего беглецам долгого пути.
Около пятидесяти русских были ранены, и им теперь требовалась медицинская помощь. Еще примерно тридцать союзников и пятнадцать немцев пострадали так тяжело, что не могли ходить. Среди них был и Ганс Кордтц, которого несколько утешали две шоколадки, подаренные ему Кларком.
Среди ходячих раненых был Уильям Харпер Литтлджон по прозвищу Джонни. Во время рукопашной схватки с немецким охранником его левый глаз был сильно поврежден прикладом винтовки. Док Сэвидж, осмотревший его в здании госпиталя для военнопленных, не думал, что зрение в этом глазу когда-нибудь восстановится. По крайней мере, с тем лечением, которое было сейчас доступно. Но Джонни не унывал. Он сказал, что черная повязка на глазу сделает его довольно лихой и романтично зловещей фигурой.
Обезьян Мэйфэйр ковылял с повязкой на ноге, опираясь на ствол винтовки, как на костыль. Док был поражен тем, что этот человек мог ходить после того, как потерял столько крови. Длинный Том Робертс был весь в синяках и ссадинах, и из его мелких ран текла кровь. Ему пришлось усмирить трех немцев на генераторной установке, прежде чем он смог нажать на выключатель, чтобы выключить свет. Выглядел этот человек так, словно вряд ли мог бы выдержать хорошую битву даже с соломенным чучелом, но на самом деле его худое и малокровное тело было обманчиво сильным. Он был бы «на вес золота в команде диких кошек», как сказал Мэйфэйр.
У Кларка было не так уж много времени, чтобы выслушать рассказ Обезьяна о том, как он сбежал из камеры, но он настоял на том, чтобы получить краткое изложение этого события. Эндрю сказал, что здание, в котором его заперли, на самом деле не было тюрьмой. В нем была одна комната, используемая в качестве камеры для немецких военных преступников во время суда или для легкого наказания. В ней была только одна запертая дверь, а внутри дверного проема находилась железная рама на петлях, окруженная железными прутьями. Эту раму тоже можно было запереть на ключ.
— Когда в лагере для военнопленных началось все это «Ура!», — рассказал Обезьян, — один из охранников, дежуривших там, вышел наружу. Наверное, чтобы посмотреть, из-за чего весь сыр-бор. Деревянная дверь была открыта. Я скрутил две перекладины внутри рамы — они были не толще, чем те, что вы вставляете в окна для украшения, может быть, толщиной в четверть дюйма — и согнул их достаточно сильно, чтобы проскользнуть в отверстие. Поцарапался и порвал одежду. Но справился. А когда охранник вернулся, я схватил его за шею и сломал ее. Это было отвратительно. Он был уже стариком. Но уж лучше он, чем я. Потом я снял ключи с крючка на стене, отпер наручники и… ну, остальное ты знаешь.
— А как тебя подстрелили? — спросил Сэвидж.
— Это когда я пытался остановить поезд. Солдат в кабине паровоза выстрелил в меня.
Поговорив с Мэйфэйром, Док с другими заключенными отправился тушить огонь в угольной куче в тендере. Граната уничтожила половину угля, но, к счастью, не повредила механизм управления кабиной. Кларк поручил четверым бывшим пленным восполнить потери угля из большого запаса в лагере. Затем он отправился в госпиталь для военнопленных — одно из немногих зданий, которые Эндрю не поджег. Графиню и ее слуг заперли там, всех в одной комнате, несмотря на ее протесты. Они должны были остаться в лагере — хотя и смогли бы свободно передвигаться по нему — когда поезд с бывшими пленными тронется.
Док Сэвидж приказал привести Лили Бугову в госпитальную палату, чтобы он смог быстро ее допросить. У него было несколько вопросов, касающихся достоверности рассказа барона о замедляющем возраст эликсире. Позже он пожалел, что не расспросил ее наедине в той крошечной комнате, где она сидела изначально. В большой палате было много раненых, среди которых находились несколько русских, вынужденных работать санитарами.
Док только начал говорить с Буговой, как на нее напал один из русских. Это застало лейтенанта совершенно врасплох, и прежде чем он успел схватить этого человека, который, размахивая штыком, кричал на графиню, ее лицо уже было сильно изрезано, а правое глазное яблоко проколото. На какое-то время поднялся шум. Графиня начала кричать и не останавливалась до тех пор, пока Сэвидж не нашел немного морфия, чтобы успокоить ее. Затем он перевязал ей лицо, пока несколько человек сдерживали кричащих и рвущихся добить ее русских. Теперь прекрасное лицо Лили всегда будет ужасно обезображено. Ее дни в качестве соблазнительницы закончились до тех пор, пока не будут усовершенствованы методы пластической хирургии.
Кларк был потрясен этим внезапным и неожиданным происшествием. Убедившись, что графиня спит, он подошел к русскому, напавшему на Бугову — некоему Сергею Хуцинову.
— Зачем ты это сделал? — сердито спросил он.
Хуцинов был молодым человеком с длинными растрепанными волосами и густой бородой, покрывавшей всю его грудь. Его глаза все еще сверкали, как у сумасшедшего.
— Ты не знаешь эту жестокую бессердечную суку! — огрызнулся он. — Я, Сергей Хуцинов, был одним из крестьян, принадлежавших ее семье. Я жил в одной из многочисленных деревень, которыми они владели. Ее отец и братья были жестокими эксплуататорами. Они перемалывали своих крестьян под каблуками и делали их похожими на рабочих зверей. У нас не было никакого выхода, никакого способа добиться милосердия и справедливости. Семья управляла полицией и судьями на своих землях.
Он остановился и попросил глоток воды, а затем, выпив залпом весь стакан, продолжил:
— Возможно, ты этого не знаешь. Сомневаюсь, что знаешь, так как это скрывалось от всех, даже от царя. Но семья Буговых — а в нашей стране есть и другие такие же — любила устраивать облавы. Они выбирали юношу, который был сильным и хорошим бегуном, отпускали его в лес, иногда вооружая ножом. А потом выслеживали его, как охотники оленя. Они стреляли в него и думали, что это большой спорт, а потом вешали его тело в сарае, как будто он был тушей животного, охотничьим трофеем. Пусть Бог навсегда бросит их души в пылающий ад! Мой старший брат Андрей был одним из тех, кого выследили и застрелили. Его тело повесили в сарае! Брат говорил, что собирается сбежать и уехать в Америку, где таких вещей не делают. И он сбежал. Да, сбежал! Но за ним гнались люди с ружьями и собаками! И графиня, которая умоляла своего отца позволить ей поехать с ними, поскольку ей уже исполнилось восемнадцать лет! Это она застрелила моего брата. «Уложила его в мешок», как она потом хвасталась своим друзьям! А на следующий день она пошла к католической мессе! Я поклялся, что когда-нибудь отомщу! Думал, что никогда не смогу этого сделать, когда меня увезли служить в царскую армию, да поразит их всех Господь молнией! Я не ожидал, что вернусь с войны живым. Но…