Я шёл вдоль шоссе и очень надеялся, чтобы погода совсем не испортилась. Кто знает здешний климат. В сельской местности может быть и тепло, а в городе уже прохладно. Размышляя о природе, и мечтая о тёплой одежде, я добрёл до киоска «Союзпечать». Я заглянул в окошечко. Ларёк оказался уже наполовину пустым, полуразрушенным, окна разбиты, а некоторые с трещинами облепили маленькие пиксели. Они вгрызались в железо и пластик, поглощали картон и бумагу. Внутри полы оказались покрыты разбросанными газетами и журналами, привезёнными сюда ещё в прошлом месяце. Они совсем промокли, запачкались пылью, осевшей на них за долгое время, в некоторых местах даже порвались, листы смялись, пожелтели.
Ничего особо ценного в нём я не нашёл. Думаю, что его разграбили ещё до моего прихода. Касса была пуста, даже копеек не наскрести. Тетрадные листочки лежали кучками, смятые в шарики, исчирканные и погрызенные мышами. Следы от ботинок виднелись тут и там, поэтому я сразу понял, что здесь был кто-то до меня. Люди будто собирались в этом месте, жгли брошюры и календари, пытались согреться. Наверно, местные бомжи всё растащили и утеплялись здесь. А что такого? Куда им ещё идти прикажете? Девяностые – это тяжёлое время даже для параллельного мира. И я сейчас не лучше этих бездомных. Копаюсь во всяком мусоре, ищу непонятно что, воюю непонятно с кем. Да и попал я сюда совершенно случайно, меня никто не спросил, хочу я куда-то или нет. Постараюсь в будущем больше вот так никуда не попадать не по своей воле и никому не попадаться.
Крыльцо больницы № 22 выглядело так, словно по нему прошлись мамонты. Сломанные в некоторых местах ступени, почерневший коврик у входа, расколотые горшки с искусственными цветами. В одном месте разлом был такой длины, что напомнил мне грязную дорогу, по которой проехал трактор или экскаватор. То есть вы поняли, да. Когда грязь засыхает, то образуется микрокарьер со следами от покрышек. Вот такую же картину я наблюдал, стоя на лестнице. Кто мог вырыть подобного рода траншею? Это же какую силу нужно иметь, чтобы так расковырять мраморные ступени. Человек на такое не способен, да и не всяким автомобиль сможет разрушить лестницу до такого состояния.
Недалеко валялась голова Гиппократа, а полностью его тело было разломано на три части и лежало прямо возле дверей. Скульптура, конечно же, знавала и лучшие времена, а сейчас выглядела так, будто после войны. Вся грязная, расколотая, истоптанная. Такое не всякий вандал сотворит. Здесь точно орудовал кто-то покрупнее и мощнее.
После такого вида мне страшно стало заходить в холл больницы. Если на улице такая разруха, что же творится внутри? А там был всего лишь беспорядок, так что я зря боялся увидеть результаты пришествия всадников Апокалипсиса. Кое-где валялись больничные листы и талончики, несколько скамеек с мягким сиденьем оказались перевёрнуты и перекрывали запасный выход. Недалеко от гардероба кучей лежали куртки и пуховики. Видно, что люди куда-то торопились и пытались временно кого-то задержать.
Конечно, не обязательно было заходить внутрь больницы, но уж больно я любопытный человек по жизни. Вечно попаду в какие-нибудь приключения. Вот и сейчас сунул нос туда, куда не просят. А зря. Что мешало обойти больницу кругом и спокойно дойти до библиотеки, взять там книги и вернуться магазин техники «Чёрный рынок»? Никита ждёт давно меня. Работы впереди ещё много. Но я буду не я, если не рассмотрю безлюдную больницу, не загляну в кабинеты, туалеты. Вы же меня знаете.
Кстати, в мужском туалете ничего особенного не оказалось. А что такое там могло быть? Увидел сгустки пикселей на унитазе, да в раковине они плавали. Посмотрел в зеркало, поправил причёску и вышел.
То ли дело кабинет с лекарствами. Да это и не кабинет был, а целая аптека. Увы, но в медицинских препаратах я особо не был силён. Взял аптечки, бинты, йод, зелёнку, «Меновазин», лейкопластырь. Захватил какие-то тубы с кремами, таблетки от головы, «Аспирин». И самое главное – аскорбиновую кислоту в драже. Не удержался и сыпанул в рот десяток жёлтых шариков. Они мне почему-то напомнили о Пэкмане, но я отмахнулся от грустных мыслей. Эх, даже срок годности не посмотрел. Что теперь со мной будет? Но ничего, выживу как-нибудь, не отравлюсь.