Я прижался к стене, тихонько сел и в буквальном смысле не подавал признаков жизни. Я словно врос в стену и стал её частью. Словно один из кирпичей, вложенных в основание больницы, я заледенел, закованный в штукатурку и перемешанный с песком и цементом. Теперь я часть бетонной стены, покрашенной, с рисунками из детских сказок вроде «Колобок» и «Теремок».
Но как я могу быть равнодушен к чужой беде? Эта змейка натворила в городе такой беспорядок, причинила инфраструктуре неописуемый вред. Я обязательно наберусь храбрости, и отомщу ей за все её проделки по отношению к мирным людям. Она ещё ответит за разрушения и хаос.
В какой-то момент змейка замерла, поводила квадратными ноздрями, понюхала воздух и изрыгнула огненное пламя прямо на оконную шторку. Та мигом полыхнула и превратилась в трухлявое мочало. Жалюзи под ней тоже растеклось, будто сделанное из пластилина.
Гигантская гусеница несколько раз ударилась рогами об светильники и плафоны, задела боком трельяж, тот упал и зеркала разбились. Змейка поглядела на осколки, увидела в них своё отражение и в ярости начала разрушать всё вокруг. Вот же чудище. Саму себя испугалась. Ещё бы не испугаться такого чудовища. И как мир восьмого бита породил на свет этого потомка Сциллы и Харибды? Наверно, Террабайт сам в ужасе. Если он не страшнее на лицо. Такую змею и в страшном сне не увидишь. Хотя нет, я же увидел. И там змейка выглядела намного милее.
Я стал потихоньку вставать с пола. Валяться нельзя было. Нужно срочно искать пути отхода. Случайно задел стойку с изданиями местного пресс-центра. В основном это были брошюры и рекламные флаеры, отрывной календарь, парочка тоненьких газет и один толстый журнал. Всё это грохнулось на пол вместе со стойкой. Металлическая конструкция и тяжёлые результаты вдохновения здешних работников средств массовой информации сделали своё дело. Шум добрался до змейки благодаря эху, которое разлетелось по пустынному коридору. Пиксельное существо тут же повернуло голову в мою сторону. Спасибо за это журналистам.
Змейка рванула в мою сторону, сбивая всё на своём пути, разламывая, разрушая, мешая с мусором, бумагой и камнями. От неё оставался след в виде песчаного карьера, как и на главной лестнице. Восьмибитная гусеница просто стирала мраморный пол за собой, будто он из песка и глины был сделан. Несколько раз она ударилась головой об стену узкого коридора и взвыла от боли. Да так ей и надо. Не жалко совсем. Зигзагом неслась в мою сторону, желая пообедать человечиной.
Я пожалел, что наделал столько шума. Понимая, что это она в больнице перевернула всё вверх дном, я решил не только не задерживаться больше здесь, но и вообще никогда в это здание не заходить, а огибать его за несколько километров. Опираясь правой рукой о стену и постоянно оглядываясь, я бросился к окну. Одна палка мне только мешала, поэтому я выкинул её в коридоре.
Резко открыв створку окна, я залез на подоконник и попробовал достать до пожарной лестницы. Учась я где-нибудь в школе, и будь я тринадцатилетним мальчишкой, то мне давно бы уже сделали выговор, а может быть и вовсе выгнали из школы. Но я давно уже не школьник и могу даже в больнице с лёгкостью перебраться с подоконника на пожарную лестницу. Или не могу. Всё зависит от расстояния. Но вроде как моё спасение близко. Только змейка так не думает. Она вон половину стены сломала, что аж стало видно больничную палату, а в ней есть запылившийся умывальник, потрескавшееся зеркала, баночка с мылом и стаканчики с зубными щётками и пастой.
Я потянулся левой рукой к лестнице, и чуть было не сорвался. Но медлить нельзя. Змейка хочет сегодня пообедать человеческим мясом. Этого ей нельзя позволить. Пусть становится вегетарианкой. Я набрался храбрости и прыгнул. Кое-как зацепился за приваренные железные уголки и трубочки, сдирая кожу с ладоней об металл, соскользнул вниз. Взвыл от боли, заметил, что красная краска втёрлась в руки. Перевёл дыхание, поправил рюкзак и кинулся через внутренний дворик в подвальчик какого-то частного дома. То есть деревянные дверцы были просто распахнуты, словно хозяева ждали гостей. Я заскочил внутрь, захлопнул их, перевязал цепью, которая свисала с одной дверцы и затаился. Я жадно хватал воздух ртом, никак не мог надышаться. Сердце бешено стучало. Решил, что стоит переждать здесь какое-то время. Видно, что змейка не погналась за мной, а скорее всего вернулась в холл, чтобы до конца там всё разгромить. Кормом для пиксельной гусеницы я сегодня не стал.