Проснулся Никита. Он зевал и немного хромал. Я прекрасно понимал, что заражение восьмым битом сказывается на его здоровье. Немец болел, но виду не подавал. Вообще ему отлично удавалось скрывать свою хворость с самого начала. Крепкий он всё-таки парень. На его месте я бы только лежал в кровати и не поднимался лишний раз.
– Что, Костяная Нога, проснулся? – спросил я его в шутку.
Я надеялся хоть как-то его развеселить, хоть как-то отвлечь от мысли о больной ноге. Знаю прекрасно, что он постоянно о ней думает. И я бы про больную ногу не забывал. Да и как забудешь? Ведь все мы прекрасно знаем, что когда у нас что-то болит, то мы не можем конкретно сосредоточиться на определённо деле. Мы волей неволей вспоминаем о больной части тела, о повреждении, о синяке или шишке. Даже малейшая царапина или заусеница на пальце создаёт нам дискомфорт, поэтому и думать от этого сложнее, и работать, и печатать.
– Чего? – отозвался Никита. – Какая ещё Костяная Нога?
– Да никакая не нога, – отмахнулся я. – Ты как себя чувствуешь? Хоть немного полегчало?
– Да вроде уже лучше, – ответил Немец и начал готовить себе обед. – Хотя уже бедро немного побаливает. Жжёт что-то и чешется, раздражает.
– Ничего, со временем пройдёт, – успокаивающе ответил я.
Но я знал прекрасно, но само по себе не пройдёт. Это не ангина. Придётся что-то делать. Когда Никита весь покроется восьмибитными пикселями, зарастёт ими с ног до головы, то уже не будет чувствовать боли и жжения. Он со временем привыкнет к вирусному слою на коже, как и случилось с Че Геварой. Главное, чтобы со мной такая беда не приключилась. Иначе Саня и Алексей больше никогда меня не увидят. А если и увидят, то могут не узнать.
– Слушай, Никита, – обратился я к Немцу и позвал к столу с энциклопедиями.
– Что там? – спросил он и подошёл ближе.
– Ты не знаешь, что это за карта? – я подал ему лист бумаги.
– Не особо понимаю, что это, но вроде как лес, – ответил Немец. – Такой же небольшой лесок есть за университетом. Но к нему оттуда не пройти. Там заборами всё перекрыто. А вот через частные дома можно. Это небольшой смешанный лес, всего лишь чаща. Раньше я любил в этом лесу гулять, но что творится в нём сегодня, даже не догадываюсь. А это что за крестик?
– Да я сам не знаю, – сказал я и отвернулся к стене. – Думаешь, стоит мне сходить в этот лес?
– А зачем тебе туда? – удавлено спросил Никита. – Там опасно сейчас. Рискованно куда-то идти.
– Да мне нужно, – ответил я и посмотрел в глаза Немцу. – Я кое-что придумал. Дело у меня одно есть. Мне надо как-то попасть туда.
– Если это поможет нашему делу, то иди, – сказал Никита. – Иди скорее. И дай Бог, чтобы тебе повезло. Надеюсь и верю, что найдёшь способ победить вирус, а заодно сможешь мою ногу вылечить.
– Тогда придётся искать знахаря, – ответил я. – Ничего. Что-нибудь придумаем. А я пока в тот лес сгоняю. Надеюсь, там есть тот, кого я ищу.
В этот раз из всех вещей я захватил с собой только карту, рюкзак и палатку. Когда я входил в «Чёрный рынок», то сразу её снял с головы и положил сушиться. Сейчас же я её положил в рюкзак. Так уж, на всякий случай.
– Когда всё закончится, то сможешь сам вернуть книги в библиотеку? – уходя, задал я вопрос Никите.
– Конечно, отнесу обратно, – ответил Немец. – Нет проблем.
– Тогда я поспешу в лес, – бросил я в ответ и рванул к двери.
Пробираться к лесу я решил именно через частные дома, потому что Немец так и советовал делать. В этот раз я не стал даже смотреть на крышку люка найденного мною укрытия. Просто пронёсся мимо. Обошел тот дом, у которого в подвал до сих пор были открыты дверцы. Далее шла брусчатая тропинка. И целая плеяда кирпичных и деревянных домов всех цветов и размеров, а ещё сады и огороды мелькали сквозь заборы. В маленькие дома мне даже удавалось заглянуть. В смысле, я не входил внутрь, а просто иногда заглядывал в окна. Делал я это на автомате и особо долго не задерживался. Жили в них люди среднего достатка. Не совсем богатые, но и не нищие уж точно. Таких людей в девяностых годах прошлого века было более чем достаточно.
Что я видел через окна? Да ничего сверхъестественного. Пузатые телевизоры стояли на комодах, столах и полках. Они были чуть ли не главным украшением всего дома. Старенькие радиоприёмники, проигрыватели и магнитофоны стояли на подоконниках, их антенны как смешные рожки торчали в разные стороны. А возле них горшки с комнатными растениями и цветами. Здесь были всякие. Гортензии, фикусы, фиалки. Ещё я заметил кактусы, и даже кто-то пытался выращивать финик прямо в горшочке.