Н.М.Борисов
Креационизмом в широком смысле называют религиозную веру и философскую концепцию, постулирующую сотворение мира духовным началом (Богом). В этом смысле креационизм, не относясь к науке, тем не менее, не противоречит никакой научной теории, в том числе и теории биологической эволюции, ибо можно допустить, что Бог творил, используя процесс эволюции. Однако, такая точка зрения, (теистический эволюционизм, или эволюционный креационизм), популярная среди многих верующих ученых, а также знакомых с наукой богословов, по-прежнему неприемлема для некоторых «фундаменталистов», настаивающих на необходимости буквального толкования сакральных текстов, повествующих о сотворении мира Богом (в иудаизме и христианстве — это первые главы Книги Бытия). Поэтому среди креационистов немало таких, которые убеждены в отсутствии биологической эволюции и в том, что возраст нашей Вселенной и планеты Земля составляет около 6000–7500 лет.
Автор не считает вполне уместным поднимать в формате научно-популярного жанра богословские вопросы, да и квалификации богослова у автора нет, но, тем не менее, ранее уже замечалось, что присутствие в эволюции случайного фактора не должно смущать верующих. Как мы уже отмечали, случайное в науке — это не предопределенное предшествующими причинами; но поскольку Бог авраамических религий (иудаизма, христианства и ислама) является существом абсолютно потусторонним материальному миру, акты вмешательства Бога в этот мир не могут не выглядеть «случайными» для науки [Гоманьков А. В. Книга Бытия и теория эволюции. В сборнике «Той повеле, и создашася. Современные ученые о сотворении мира». Клин. 1999].
Проставляем даты на геологической летописи, или Как физики геологам помогают
Напрасно многие думают, что все, как видим, сначала Творцом создано. Таковые рассуждения весьма вредны приращению всех наук.
Разгадывая тайны природы, наука проникает в глубины микромира, регистрирует сигналы от экзотических объектов, удаленных от нас на миллионы и даже миллиарды световых лет, одним словом — изучает то, что недоступно повседневному человеческому опыту. Однако существуют области познания, в которых непосредственная экспериментальная проверка принципиально невозможна — например, когда мы изучаем прошлое. В самом деле, как можно заглянуть в давно прошедшие эпохи без машины времени и письменных свидетельств очевидцев? Ведь опыт показывает, что существование человечества ограничено не только в пространстве, но и во времени: так, до Гагарина никто из землян не покидал нашей планеты, а из слоев пород земной коры видно, что на протяжении многих и многих веков существования Земли людей не было и в помине.
Может быть, научными методами прошлое вообще не познаваемо, да и «не пристало» науке заниматься настолько «отвлеченными, неприкладными» проблемами, от которых людям «ни холодно, ни жарко»? Тем не менее, жизнь предостерегает от подобной близорукости. Даже в привычной обстановке мы видим, что прошлое влияет на будущее, в чем состоит принятый в науке в качестве постулата принцип причинности. Другими словами, если мы хотим понять, куда движется наш мир в будущем, нам было бы очень полезно знать его предысторию. И пусть в сложных системах, особенно состоящих из живой материи, будущее не является однозначно предопределенным событиями прошлого (см. главу «Эволюция, случайность, энтропия«), на уровне тенденций и трендов принцип причинности работает и для живых систем. Так нельзя ли использовать принцип причинности для анализа событий прошлого? В самом деле, этот принцип подсказывает нам пути изучения того, чего уже больше нет. Но если оно было — то оно оставило следы, сохранившиеся до наших дней.
Но как интерпретировать эти следы? С похожей задачей часто сталкиваются сыщики — и в реальности, и в детективных романах. Так, расследуя пропажу исчезнувшего поблизости реки лица и обнаружив недалеко от берега реки примятую окровавленную траву, а в этой траве — окровавленный нож, а также цепочку следов к реке и обратно, к дороге, где остался след от стоянки автомобиля, психически нормальный сыщик первым делом предположит, что преступник (преступники), вероятно, убил (убили) жертву, затем утопил (утопили) труп в реке, потом скрылся (скрылись) на автомобиле, а нож забыл (забыли) впопыхах в траве. Может быть, картина преступления была и иной (на обилии «ложных следов» часто строится интрига детектива) — скажем, к реке ходили только замывать кровь, а труп спрятали в багажнике автомобиля и уехали вместе с трупом, а может быть, и убийства не было вовсе, а кровь принадлежит барану, которого резали на шашлыки — но первой версией у следствия будет все-таки утопление трупа (с попыткой найти труп в реке).