- Мастер!
Как я оказалась между ним и забившейся в угол Сарой, я не могу вспомнить до сих пор. Но в тот момент я очень испугалась за девушку. Просто я слишком хорошо знала Лавьера и это его состояние. Когда он убивал одним движением руки, ломая шейный позвонок. Или вырывая сердце.
- Вон, Лайт! – рявкнул блондин, и я непроизвольно вжала голову в плечи и зажмурилась. Но осталась стоять. – Я сказал: вон!
Меня в буквальном смысле слова сдуло в тот же угол. Но успев извернуться, я приземлилась так, чтобы закрыть Сару собой. Девушка подняла глаза на мое лицо и углядела все его чудные переливы.
- Мастер… – Меня ощутимо затошнило, уши заложило почти до предела, в висках стучала кровь.
- Александр! – закричала малышка, чувствуя, что моя полубессознательная тушка все больше наваливается на нее. – Хватит! Успокойся!
- Я приказал тебе оставаться дома! Как ты посмела нарушить мой приказ?! – зарычал вампир, испуская такую ненависть и злобу, что кожа на спине горела огнем.
Девушка подавилась словами и почему-то повернулась на меня, заглядывая в глаза.
«Ты же не вещь! Скажи ему об этом! Напомни, что у тебя тоже есть свое мнение! Ты же человек! Личность! Ты – женщина! Будь достойна этого звания!» – хотелось сказать мне, но голос изменил на первом слове.
Но она и так все поняла.
- Ты не имеешь права мне приказывать, Алекс! Я не вещь, и делаю, что хочу… – ближе к концу ее голосок стих, и вся смелость сошла на нет. Я ее не упрекаю. Я бы тоже испугалась, нависни надо мной Мастер во всей своей вампирской злобной красе. – Я… волновалась за… тебя… То есть за Вас… За всех вас…
О! Боги, дайте мне камеру!..
Сказать, что Лавьер был в шоке – ничего не сказать. Мужчину аж переклинило, и он резко склонил голову к правому плечу, как собака. Волна Силы стала исчезать, и я вздохнула спокойнее, свободнее.
- Жалко, что Жанны нет, да? Посмеялись бы вместе, – ухмыльнулся Максим, стоя у входа в подсобку. – Ты успокоился, Алекс? – И не дожидаясь ответа: – Сара, кушать будете?
- Лайт, выйди-ка, – коротко скомандовал Мастер.
- Но…
- Быстро!
Раздраженно и устало фыркнув, я, держась поближе к стеночке, оказалась около Бессмертного, а потом и за его широкой спиной. Благодать, однако!..
Александр
Я вдохнул и выдохнул.
Это было сложно – усмирить дикое бешенство, вызванное ее неповиновением. Вдвойне сложно – потому что за столько сотен лет я привык к безоговорочному подчинению.
Но даже сквозь красную пелену перед глазами я понял более чем прозрачный намек в фырканье Анетт. Я напугал Сару. Я очень сильно напугал ее, возможно, сведя на нет все те результаты, коих добился за время отсутствия Правой.
Малышка все так же стояла прямо передо мной и покорно ждала, когда я успокоюсь. Будь на ее месте кто-то иной – ждать было бы уже некому.
- Ты действительно волновалась за меня? – спустя пару минут все-таки спросил я.
Девушка, казалось, сжалась еще сильнее.
Да, я прекрасно понимал, что лезу ей в душу. Больше кого бы то ни было знал об этом. Но это было важно для меня. И пусть Лайт говорит, что я стал меняться рядом с Сарой, я оставался все тем же доисторическим эгоистом, каким был в начале всех начал. Эгоистом, который любит человеческую девушку больше, чем себя. Чем свой народ и расу. Больше, чем свою семью, которую мне подарила Ани Лайт, наладив отношения между мной и остальными из своего рода.
- Мне важно это знать.
И вдруг что-то изменилось в маленькой моей девочке. Резко вскинув голову, она с такой злобой посмотрела на меня, что я невольно задрал брови.
- Как ты смеешь что-то требовать от меня?! Как смеешь приказывать, обращаясь как с вещью?! – рявкнула Сара, сжимая руки в кулачки и делая шаг ко мне, наступая. Я не шелохнулся, но в пылу гнева девушка этого даже не заметила. – Ты – тот, ради кого я осталась в вампирском логове! Тот, из-за кого боролась со своими страхами, лишь бы не подвести тебя! Учила ваш этикет и законы, чтобы не опозорить тебя! Ты – тот, ради кого я перестраивала собственные принципы и мировоззрение, закрывала глаза на твою жестокость, эгоизм и нетерпимость! Тот, кто… даже понять не может, как важно порой просто быть рядом, обнять и успокоить… – В ясных, каре-зеленых глазках появились слезы, но она тут же вытерла их ладонями. – Ты никогда не говоришь, что происходит у тебя в душе, что ты думаешь и чувствуешь… Ты делаешь многое, чтобы показать, но никогда не говоришь о том, о чем порой действительно важно сказать! Так как ты смеешь орать на меня за то, что… Да, черт тебя побери, я волновалась за тебя!.. – Слезы все-таки прорвались наружу и покатились по щекам, капая на пол. Девушка судорожно вздохнула, закусила губу и затравленным зверьком глянула на меня. – Ты просто не можешь этого понять, да?..
Сложно сказать, о чем конкретно я думал в этот момент. Меня восхищала ее храбрость – ведь сказать подобное мне, да еще и таким тоном – на подобное никто не решался. Я довольно усмехался про себя, потому что, наконец, заставил ее выбраться из кокона собственной застенчивости и робости.
И еще я был растерян и зол, потому что… Понимать-то понимал, но что делать – не знал. А это я ненавидел больше всего на свете – не знать, что делать.
И, пожалуй, это было важнее всего остального.
Я протянул руку, чтобы стереть хрустальные слезы с теплых щек, но рука замерла.
И девушка, всхлипывая, метнулась к выходу.
- Нет!
Один прыжок, и все, попалась. Сара испуганно вжалась в стенку, стараясь вообще никоим образом не касаться меня. В этом был весь смысл вампира – в самые непонятные жизненные ситуации, когда мозг и здравый смысл не помогали, на помощь приходили инстинкты.
Усиленный стрессом, ее запах быстро заполнил собой все пространство между нами. Не удержавшись, склонил голову в изгиб шеи, носом проводя до чувствительного места за ушком. Малышка едва слышно выдохнула, а по мягкой коже побежали мурашки.
- Если ты захочешь, я отпущу тебя. Куплю любой дом, который только выберешь, будешь делать, что хочешь, и жить, как вздумается. И если вдруг полюбишь кого-то другого, я… Боги, да! Я отпущу тебя! Но бороться буду до конца! – сжав руками хрупкие плечики, искренне выдохнул я. – Потому что, жизнью клянусь, никто в целом мире не будет любить тебя так же сильно, как я!
- Никто в целом свете не делал мне так больно, как ты, – прошептала девушка в ответ и повела плечами, сбрасывая мои ладони.
И я отпустил ее. Как обещал. Слишком красноречивы жесты, чтобы еще и озвучивать приговор.
- Поцелуй меня, – внезапно покраснела Сара.
- Что?!
- Ты слышал меня, – еще больше смутилась малышка. Слышать-то слышал, но поверить в то, что ты сама меня об этом просишь, не могу. – Ты однажды сказал, что слишком давно перестал быть человеком, чтобы помнить, как мы, люди, мыслим и поступаем. Поэтому я помогаю тебе вспомнить. Поцелуй меня, пожалуйста…
Да, Господи! Спасибо!
Ты попалась, солнце мое, сквозь поцелуи улыбнулся я Саре. Теперь меня от тебя даже все вампиры на земле не оттащат! Ибо огребут по полной.
Анетт
- А ты не думала, что будешь делать после того, как мы отыщем Книгу? – поинтересовался Максим, сидя напротив меня и попивая кофе.
Лицо вампира было подозрительно хитрым и довольным, и я в который раз сравнила его с огромным котом. Очевидно, его слуху было доступно что-то, что осталось за пределами доступного мне. Для вампиров, как и для оборотней, не существует абсолютной тишины и темноты.
- Нет, – честно ответила я. – Понятия не имею. – И эдак невинно: – Вообще у меня отпуск недогуленный остался…
Бессмертный лукаво прищурился, чем заставил меня нахмуриться. А потом взметнулся ураган, где у меня отобрали чашку с чаем и пересадили к себе на колени, сжав так, что стало трудно дышать.
- Смогу ли когда-нибудь рассказать о том, насколько сильно люблю тебя?.. – Мужчина в беспорядочном стремлении целовал все, до чего мог дотянуться: волосы, висок, щеки, шею, нос, ушко. – Я умереть готов, лишь бы ты знала, как сильно…