- Нет. – Рафаэль аккуратно взял меня за плечи и, подведя к стулу перед огромным зеркалом, усадил, а сам присел передо мной на корточки. – Я ловил твою мать в день нашей свадьбы восемь раз. Сначала в пределах пяти километров от нашего старого дома, потом внутри дома. А в восьмой раз она отыскала тайный ход, который вел из шкафа в ее комнате на улицу… К счастью, я оказался чуточку умнее, а потому и ход был свежезамурованный.
- Мама мне ничего не рассказывала, – против воли улыбнулась я.
- А кому приятно свои косяки вспоминать?.. – философски пожал плечами папаня. – Это я к тому, дочь, что замужество – не конец света. Тебе ли не знать?
Ну да, конечно. Я же второй раз уже замуж выхожу…
Однако с Нуадой все было совершенно не так.
Полутемная комната, единственный горящий факел, рядом с которым стоит жрец, читающий молитву-обращение к Матери-природе, и мы с Правителем на коленях. Он – с голым торсом, в одних полотняных штанах-шароварах, простоволосый и босой. И я – в его рубашке на голове тело, но с подушечкой под ногами, ибо полы каменные, холодные, и муж в ультимативной форме заявил жрецу о наличии на свадебной церемонии сей подушечки.
Тогда все было быстро, просто, максимально близко к природе и традициям чужого мне народа. Так хотел Нуада, а мне было плевать, лишь бы законно назвать его мужем.
Теперь же все красиво, шикарно, дорого, так, как хотелось мне еще в детстве, и… страшно до одури. Максим исполнил мечту моей юности и оживил страх зрелости, появившийся после развода с эльфом.
- К тому же Максим Бессмертный… – Отец поцеловал мои руки. – Я не спорил с твоим решением выйти за него только потому, что Максим Бессмертный – тот единственный на всей земле мужчина, который достоин тебя, моего сокровища, в полной мере. Только ему я доверю тебя без опаски. – Старший Лайт вздохнул. – Это сложно объяснить, Ани, родная. Я долго наблюдал за ним, за Максимом. И порой мне кажется, что ты – его награда.
- За что?..
- За боль. Ты же знаешь, он очень долго живет на свете. А это тяжело. Это невыносимо тяжело, особенно когда тебе не с кем разделить этот груз вечности. – Вампир посмотрел мне в глаза. – Мы живем вечность, Анетт. Мы видим, как вокруг нас меняется мир, как страны сменяются странами, и… как умирают дорогие люди. Это – страшнее всего, ибо кажется, что каждый из них забирает с собой часть нашей души. И в какой-то момент душа может закончиться, и тогда мы становимся просто бездушными монстрами. Если не найдем того, ради кого наша душа будет возрождаться снова. У Максима до твоего появления в его жизни такого человека не было. Вы идеально подошли друг другу. Словно пазл наконец-то сложен. И вы оба теперь целые. Вот почему я никогда не спорил с тобой по поводу Максима Бессмертного.
Я немного в шоке смотрела на своего батю. Он всегда чем-то напоминал мне Андрея, так же ревностно берегущего меня и на дух не переносящего моих ухажеров. А сейчас он сам уговаривает меня спуститься туда, к алтарю, под обручальную арку, где меня ждет Максим?..
- Пап, ты, пока сюда поднимался, нигде не падал? – подозрительно прищурилась я.
- По шее получишь! – так знакомо прошипел вмиг растерявший всю мягкость и трогательность Рафаэль Лайт. – Все, давай, букет в зубы и в полной комплектации на выход! Хорош мне тут сырость разводить! Еще плесени мне и не хватало для полного счастья!..
Я улыбнулась шире. Отец через секунду улыбнулся в ответ.
Но я-то видела, как нелегко ему далась эта улыбка. Он боялся, пожалуй, даже больше меня. Потому как прекрасно понимал – Максим в моей жизни, а значит, в жизни всего клана, как таракан. Избавиться от него можно будет только вместе с домом.
Я шумно выдохнула и уже сделала шаг по направлению к двери, когда глава семьи Лайт удержал меня за руку, из неоткуда, словно фокусник, доставая небольшую коробочку.
- Все не было времени отдать. Да и на прошлой твоей… свадебной церемонии она тебе не понадобилась.
С этими словами он открыл шкатулку, внутри которой на черной бархате лежала корона Принцессы рода Лайт. Я не могла ее спутать с чем-то другим, просто потому, что сразу почувствовала, едва взглянув на бриллианты – мое. Родное. Кровное. Драгоценные камни приветственно мигнули мне всеми гранями – они тоже признали меня.
- Ты первая, кто оденет ее. Мы все – семейство Лайт – вплавили в нее по капле собственной крови, чтобы лишь достойная этой короны смогла ее носить. И поэтому серебро не жжет тебя. – Папа аккуратно возложил диадему мне на голову, и семейный артефакт сел, как влитой. Удивительно легкий и удобный, он радостно сверкнул всеми цветами радуги, хотя света на него почти не падало. – Идеальна. Теперь и под венец не стыдно выйти.
- Спасибо, отец, – в соответствии с традициями склонила я голову, пропустив шпильку мимо ушей.
Рафаэль Лайт лишь улыбнулся и протянул мне руку.
- Готова? – спросил папка.
Я кивнула, и мы под руку начали спускаться. Внизу заиграла приятная мелодия, которая полностью отражала мое настроение и мысли. Адель – не единственный, но лучший пианист в нашей семье – села за фортепьяно.
Лестница, как и весь дом, была украшена цветами, лентами, прозрачной летящей тканью… И все это было белого, серебристого и красного цветов. Белое и серебро – в тон платьям, а красный… Мы же вампиры, нам априори нравится этот цвет. (Хотя на самом деле мы с девками просто подумали, что это будет красиво смотреться, особенно когда один дизайнер показал нам эскиз украшений и букетов для невест.)
Первое, что я увидела, пройдя один лестничный поворот – это тяжелую, старую, литую из чистого золота корону на голове Мастера, украшенную жемчугом и мельчайшей россыпью драгоценных камней. Она создавала явный диссонанс со всей окружающей цветовой гаммой, но не надеть ее Лавьер не мог. Я видела эту корону лишь однажды, почти сорок лет назад, когда только установился новый режим власти. Александр тогда сам водрузил ее себе на голову. А снимать пришлось мне, потому что пара прядей его кудрей, отросших до плеч, запуталась в причудливых переплетениях тончайших узоров.
- Почему она такая тяжелая? – удивленно спросила я, отдавая ее в руки древнего.
- Чтобы напоминать мне каждый раз: власть – это бремя. И всяк его несущий проклят. Ибо бремя это – быть Мастером для всех вампиров – вечно. И снять его нельзя. – Я до сих пор помню, как расфокусировался тогда его взгляд, словно он просто повторил чьи-то слова. А когда обрел ясность, передо мной снова был этот невыносимый, вреднющий вампир: – Именно поэтому я крайне редко одеваю эту штуковину!
Приподняв бровь, я перевела взгляд на лицо Александра и заметила, как тот сверкнул усмешкой и подмигнул мне. Они с Сарой стояли слева от Вацлава, которому выпала роль адаптированного под вампиров святого отца. Справа стояли Дмитрий и София. Все пятеро улыбались, а бессмертный еще и склонил голову в приветственном кивке ниже положенного.
Я немного неловко улыбнулась ему в ответ, вспомнив, как за час до вылета в Прагу он пришел к нам с Максимом и, встав именно передо мной на одно колено, принес присягу в пожизненной – то есть, по сути, вечной – верности и преданности. Подобрав с пола челюсть, я тогда только спросила, за что мне такая честь.
- Поверьте мне, мисс Лайт, вы более чем достойны подобной клятвы. – Вот и все, что ответил мне этот старый вампир.
А потому и отвертеться от моей просьбы сыграть роль священника на свадьбе Вацлав не смог. К тому же, он самый старый здесь после Александра, Максима и Дмитрия, но поскольку эти товарищи немного заняты – да-да, быть женихами дело непростое! – бессмертный оказался идеальной кандидатурой.
Слева стояли свидетели со стороны женихов – Людвиг, Владимир и Андрей, одетые в строгие смокинги и с приколотыми бутонами красных роз. Справа – подружки невест – Жанна, Лиз и Нуала, в платьях разного оттенка красного. Жена Хеллбоя показала мне большой палец и белозубо улыбнулась, мол, не дрейфь, подруга, прорвемся!.. Очень на это надеюсь.