– Это я понимаю, – печально ответила она. – Когда ты освободишь сына?
– Сегодня, – прикинул я. – Сейчас.
Я повесил трубку. Посмотрел на Володю:
– Любопытной Варваре на базаре нос оторвали.
– Да я же не могу уши заткнуть! – возмутился водила. – Руки-то на баранке!
– Ладно, прощаю, – кивнул я. – Поворачивай к центральной больнице.
***
Проехав мимо непривычно пустой городской площади и закрытого торгового молла, мы вырулили к городской больнице. Чуть дальше начинался парк, в котором меня ждала Элион. Времени было ещё где-то полчаса.
Как ни странно, перед больничным забором не было хаоса. Широко раскрытые ворота пропускали и выпускали кареты скорой помощи, и иногда частный автомобили. Всё чинно-мирно.
Володя припарковался на углу, выжидающе посмотрел на меня и испуганно заблеял, когда я скомандовал идти со мной. Однако, даже молчание Железного Феликса отлично умеет убеждать, и он послушно вылез из машины.
– Не дрейфь, Володя, прорвёмся! – ободрил я своего невольного напарника.
Хаос расплескался по больничной территории. Раненные лежали везде – в разбитых во дворе палатках и просто на разостланных матрасах, на носилках и даже прямо на расстеленном по асфальту длинном отрезке то ли парашюта, то ли брезента. Стоны и крики напомнили мне школу. Только людей было больше, в разы больше.
Мы с Володей деловито прошли через ряды покорёженных, явно недавно вытащенных из завалов людей. Кто-то кричал:
– Везите их в МЧС-ный палаточный госпиталь за городом, у нас нет ни места, ни оборудования!
– У них та же ситуация, госпиталь переполнен, командуют везти сюда! – орала в ответ молодая ещё девушка-фельдшер.
Не та ли, что осматривала меня после школы? Впрочем, выяснять у меня не было ни времени, ни желания.
Я внимательно оглядел своего партнёра. Володя держался молодцом, лишь лихорадочный блеск в глазах и покрасневшие щёки выдавали кипящий в нём стресс. Отлично, по крайней мере в обморок не падает, на ногах держится.
Сверившись с полученным от Лиды сообщением, я поделился планом:
– Пациента зовут Артём Коровкин, палата интенсивной терапии. Идёшь первым, я иду за тобой в десяти метрах. Находишь нужную палату, заходишь, оглядываешься, удостоверяешься, что Артём действительно там, делаешь вид, что ошибся палатой и выходишь. Всё ясно?
Мой спутник нервно кивнул и опасливо добавил:
– Мы его будем похищать?
– Да, по просьбе его мамы, – прошептал я, так как мы уже подошли ко входу. – Если подведёшь, прострелю тебе коленку!
Больница пахла больницей: запах хлорки смешали с запахом лекарств и щедро сыпанули человеческих страданий. В холле и в коридорах толпились люди – те, чьи травмы позволяли им передвигаться самостоятельно. Мы быстро прошли через регистратуру, уточнив, где находится отделение интенсивной терапии, в которой находится Лидин сын.
Артём. Его имя я узнал только из смски, которую прислала блондинка.
Мы поднялись на третий этаж. Володя послушно пошёл разыскивать палату, а я занял позицию у лестницы. Где Скол разместил следящую за Артёмом тварь? Либо в самой палате, либо рядом, у двери. Где-то рядом, чтобы можно было следить.
Скорее всего, тварь замаскирована под человека. Я вспомнил Валю и поёжился. Вряд ли это медсестра или врач – эти приходят и уходят, они у всех на виду.
Я остановился у дверей, над которыми висела табличка «Интенсивная терапия». Табличка была новой, а коридор – старым и пошарпанным.
Наверное, медперсонал должен был следить тут за порядком, но из-за наплыва пациентов коридоры конкретно этого отделения были пусты.
Услышав крики, я сделал пару шагов к ведущим в отделение дверям и аккуратно заглянул внутрь. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как Володя буквально вылетел из палаты в конце коридора:
– Извините! Я искал своего друга, Глеба Жеглова! Он тут с геморроем лежит. Что? Не в интенсивке? Понятно, понятно!
Активно жестикулируя, мой невольный спутник отступал спиной, а на него наседала какая-то рассерженная старушка:
– Ишь ходют тут всякие! Какой тебе Глеб Жеглов, недоумок! Тут ребёнок и больной спит, зачем ты его беспокоишь? – старушка вышла в коридор, так же активно жестикулируя.
Я сразу же спрятался за косяком, пережидая несколько секунд поспешных извинений товарища перед пожилой женщиной. Наконец, всё успокоилось, Володя развернулся и пошёл ко мне, а старушка вошла в палату.
– Ну? – спросил я, как только «разведчик» вышел из отделения.
– Там он, – как-то устало кивнул Володя. – Артур Коровкин, 14 лет, спит.
– А…
– Бабка это его.