Успокоились они только тогда, когда директор интерната лично поклялся устраивать "ламинариевые дни" по третьим средам месяца, не чаще.
Затем Барченко и Кондиайнен были командированы в Лапландию, район Ловозера, изучать загадочную болезнь меряченья, "психическую заразу", как ее называли дореволюционные врачи, периодически вспыхивающую у аборигенов этого края.
Меряченье начиналось внезапно, без каких-либо внешних поводов и причин. Просто один человек вдруг испытывал сильнейшие головные боли, при этом не чувствуя ни жара, ни холода, ни боли ударов. Затем эти признаки переходили к другим, иногда распространяясь на стойбища за много километров от очага эпидемии. Целые села истошно кричали, пели или быстро декламировали на языках, которые они никогда не учили и никогда не слышали. Исчезала болезнь столь же неожиданно. Откуда у неграмотных саамов и лопарей появлялась страсть выкрикивать неведомые им слова, почему на человека, впавшего в эту болезнь, не распространялись никакие правила (его было можно резать ножом - боли не ощущалось), медики не знали.
"Экспедиция прибыла в Ловозеро в конце августа, записывал свои впечатления Таамил Кондиайнен. Встретившись с лопарями, рыбачившими в этих местах, я попросил отвезти нас на Роговый остров , но те наотрез отказались. Рыбаки утверждали, что только местные шаманы, как их здесь называли, нойды, могут туда плавать. Вся территория острова была сплошь покрыта оленьими рогами. На протяжении тысячелетий свозили колдуны окрестных племен как дань духам местности. Обычай запрещал шевелить оставленные ими рога - это могло привести к буре или несчастьям. Только шаманам позволялось появляться на острове, где находилось древнее капище.
Приезжая туда, они привешивали на кучи рогов венки из березовых ветвей и куски жертвенного мяса..."
После неудачной попытки подплыть к Роговому острову он решил, по собственному признанию, больше не испытывать судьбу...
.... Ночью Барченко проснулся с чувством необъяснимой тревоги.
- Неужели у меня тоже начинается приступ меряченья? - испугался он, вспомнив, что, по отзывам дореволюционных этнографов, "психическая зараза" поражает изредка и европейцев. Вот те на! Стану как доктор из "Палаты Љ6", сумасшедшим, изучающим других сумасшедших. Преодолевая сонливость, Александр оделся, откинул полог и вышел в ночь. Небо было звездным. Гора, заросшая диким иван-чаем, светилась мелкими зелеными огоньками - спинками мириад насекомых. С дрожью в сердце, но без страха он вступил в ледяные воды Ловозера. Александр шел по камушкам. Почему-то он думал о Тивериаде, где дно, если верить отзывам русских паломников, тоже усеяно идеально гладкими камнями разной формы и величины, а ступать по ним - настоящее наслаждение даже в прохладные ночи. Сколько прошло времени? Час? Два? Или все хождение по колено в воде заняло несколько минут?
Барченко споткнулся о ветвистые оленьи рога.
- Заберу их себе - сказал он, поднял рога и отправился назад.
В чуме тихонько спрятал находку среди необъятных мешков, баулов и коробок своего багажа. Засунуть туда трехметровые рога было непросто.
Участники экспедиции вернулись в Петроград глубокой осенью 1922 года.
29 ноября Кондиайнен выступил на заседании географической секции общества "Мироведение" с докладом о результатах своей поездки, который назывался "В стране сказок и колдунов". В нем он рассказал о сделанных экспедицией удивительных находках, свидетельствующих, по его мнению, о том, что местные жители-лопари происходят от какой-то более древней культурной расы.
А через некоторое время в петроградских газетах появилось сенсационное интервью с руководителем экспедиции. "Проф. Барченко открыл остатки древнейших культур, относящихся к периоду, древнейшему, чем эпоха зарождения египетской цивилизации", - сообщила читателям "Красная газета" от 19 февраля 1923 года.
Вскоре после возвращения из Лапландии все записки, заметки и доклады экспедиции оказались засекречены, часть материалов передана в институт мозга, часть - в ОГПУ. Возможно, чекисты собирались заполучить вещества, которые сделали бы советских людей нечувствительными к боли, холоду и жару. Ученым посоветовали не распространяться на эту тему . Феномен меряченья как-то быстро исчез со страниц научной периодики.
Летом 1923 года один из сомневающихся, некто Арнольд Колбановский, разыскав проводника Барченко Михаила Распутина, организовал собственную экспедицию в район Ловозера. Выводы Колбановского, развенчавшие все открытия Александра Барченко, были опубликованы сразу же после окончания экспедиции мурманской газетой "Полярная правда".
Но главным в экспедиции стало не это: в Лапландии Барченко нашел осколки мифической Гипербореи. Или счел попавшиеся ему на глаза каменные рукотворные лабиринты и петроглифы заброшенных саамских святилищ следами погибшей цивилизации. Барченко искал некий таинственный камень, по описаниям похожий на Грааль, что воспевали многие представители тайных обществ. Сей камень якобы обладал способностью накапливать и передавать на любые расстояния психическую энергию, обеспечивать контакт с космической субстанцией. Метками, по которым можно этот таинственный камень узнать, служили самые простые, всем известные древние символы: шестиконечная звезда, восьмилепестковый лотос и тризуб.
Если с лотосом и тризубом ему было относительно ясно ("... на горной гряде, темнеющей за её столицей, выступали три величественные вершины в виде тризуба, видимые издалека прибывающим с моря кораблям") , то магендовид - шестиконечная звезда Давида - оставалась загадкой.
Чем больше Александр пытался узнать о нем, тем меньше понимал. Ни масонские, ни теософские источники его не устраивали.
Как-то раз Блюмкин принес в отдел стопку конфискованных чекистами книг. Все они принадлежали разгромленной типографии сионистского общества "Кадима" ("Вперед"), где печатались, помимо еврейской литературы, еще и малотиражные сборники русских поэтов. Например, "Соты" Анны Радловой. К часу разгрома типография почти полностью перешла на выпуск русских книг, но хранила шрифты на всякий пожарный, вдруг иврит вернут в национальные школы, понадобятся тысячи букварей, прописей, учебников...