В ту командировку, отправляясь на поиск принцессы из кургана, Барченко, пользуясь тем, что путь пролегал через Воронеж, завернул в Павловку. Но коммуны "Еврейский крестьянин" уже не существовало. Многие субботники не захотели идти в колхоз, умоляли оставить коммуну, ретивых сослали в Сибирь, как и при царе, только гораздо дальше. Не все оставшиеся пережили голодную зиму. Сельское кладбище, украшенное магендовидом, вместило немало новых могил.
Интересно, а где "рабин" Семенов, русский пахарь-иудей?
- Семенова ищите? - ответили Барченко в правлении колхоза, сгинул ваш сектант, просветили его старухи, все село, считай, хоронил, на ногах едва держался, но в саван заворачивал, молитвы читал и ямы рыл. Похоронил последнего, а после сам лег.
Пограничники надежно охраняли дорогу к Палестине. Субботники из Павловки смогли выехать на Обетованную землю только спустя полвека.
... В Москве инициативу Барченко изучить "хазарский секрет бессмертия" приняли с прохладцей. Отношения внутри тесного круга оккультистов давно расстроились, каждый из них уже несколько лет предпочитал действовать самостоятельно, убеждая вышестоящих поддержать то или иное начинание.
Барченко пытался забыться новыми изысканиями, в том числе и разгадкой тайны Отах, но коварная принцесса, понимая, что ее ждут рискованные опыты, может, даже смерть, предпочла уйти самой.
К ней еще не успели привыкнуть, когда ранним утром в окно лаборатории влетел змееяд, держа в когтях извивающуюся живую змею, выкраденную им из террариума. Змееяд отлично разбирался в змеях, выбрав для своей госпожи самую ядовитую. Отах проснулась, увидела змееяда. Она знала, для чего эта змея, и заплакала. Единственным человеком добрым к ней человеком был Барченко.
Ту ночь он провел в рабочем кабинете, примостившись на диванчике: зачитался, а когда спохватился, часы показывали два, домой не доедешь.
Отах открыла дверь и подошла к спящему Александру. Он лежал, закрыв глаза. Нагнулась, поцеловала спящего в горячий лоб, зарыдала.
- Хавиви, шептала она, орошая слезами его волосы, хавиви...
Потом она вытащила из колье маленький сине-зеленый камень, похожий на бирюзу, и положила его на живот Барченко. Отах тихо вышла, прикрыв дверь, а затем взяла змею из когтей змееяда.
Змея зашипела, изогнулась дугой и сильно укусила ее, выплеснув весь яд, который у нее был. Отах упала на пол и закрыла глаза.
Проснувшись, Барченко нашел хазарскую принцессу мертвой.
Осоед и змееяд сидели, вцепившись острыми когтями в подоконник, и верещали противными бабьими голосами. Никто не думал, что птицы умеют так верещать. Когда Александр стал поднимать Отах, надеясь, что она просто упала в обморок, осоед внезапно замахал крыльями, сел хазарке на грудь и долго топтался, напевая непонятную песню.
- Это он с ней прощается, заметил Кондиайнен, не мешай.
Песнь осоеда была протяжной, скрипучей, она напоминала скрежет множества погремушек гремучих змей, звуки дверных петель, щелканье клювов, стоны и смех. Затем настал черед змееяда. Тот лениво потоптался на теле хозяйки, вскрикнул голосом пойманного козодоя, обмяк и свалился. Перья змееяда полетели по всей лаборатории, образуя миниатюрный вихрь, потом он осветился огнем и, потухая, превратился в груду чистейших белых костей, усыпанных пестрыми перьями. Тоже самое вышло и с осоедом. Барченко запихнул их останки в серебряный сосуд с узким горлом.
- Я положу их рядом с Отах, сказал он, утирая слезы, чтобы потом она спокойно восстановила своих ласковых птичек.
На всякий случай Отах похоронили без гроба, просто положив в каменный склеп.
15. Костромские терафимы.
- А теперь займемся терафимами - сказал Барченко один высокопоставленный товарищ. Понадобятся хорошо высушенные головы без мозгов, а так же фигурные пластинки благородных металлов с выгравированными на них пентаграммами и заклинаниями.
- Такая - подойдет? - он раскрыл шкаф, за стеклянными дверцами которого хранились десятки мумифицированных голов с остатками волос и даже с серьгами в ушах.
- Желателен рыжий мужчина. В древневавилонском культе идола Вилу, если мне не изменяет память, применялась рыжая мумифицированная голова.
Мавзолей Ленина для краткости называли "Комплекс ВИЛ", и Барченко сильно сомневался, что это могло быть банальным совпадением...
- Вот, полюбуйтесь - Александр Васильевич не без страха вытащил отлично сохранившуюся голову некогда известного, но казненного "оппортуниста".
Рыжий как черт, да еще конопатый. Мозги хранятся отдельно, в банке.
Товарищ взял мумию на руки, словно взвешивая, посмотрел, оценил качество работы, подергал волосы.
- Прошу вас, строго произнес он, в ближайший месяц хорошенько проработайте вопрос о терафимах, как их изготовить и все такое прочее, а потом попробуйте сделать что-нибудь с этой головой. Нам она дьявольски необходима.
- Конечно, улыбнулся Барченко, я проработаю.
- Разумеется, это секрет - напомнил бдительный.
Оставшись один, Барченко взгрустнул. В свое время он немало перечитал книг о черной магии, в том числе и о терафимах, известных еще вавилонским жрецам, но все это не могло не внушать отвращение. Все-таки, когда гимназист читает со скуки летним вечером пособие по прикладной демонологии, это еще не страшно, но проводить сатанинские ритуалы - коленки задрожали. Да и уверен он был, что служит по другому ведомству.
Скажешь, что колдовство не входит в мои служебные обязанности, откажешься, так расстреляют, понимал он. Но согласишься - беду приведешь, дело ведь нечистое, дьявольское...