— И что же это за религия?
— Ты знаком с иудаизмом, друг? — спросил Пипс, и я почувствовал, как мои брови сами собой поползли вверх.
— Кое-что слышал, — осторожно сказал я. — Но почему ты считаешь, будто иудаизм и учение Рогмент имеют что-то общее?
— Я открыл для себя факт-реальность после того, как ты любезно разрешил мне подключаться к земным поисковым машинам.
Ничего такого я Пипсу не разрешал, однако продвинутые пришельцы частенько подключаются к нашим информационным системам самостоятельно.
— Я воспользовался дифференциальным поисковиком под названием «Каменный философ», — продолжал маленький инопланетянин. — Сначала я ввел в строку поиска слово «Вселенная» и запросил его перевод на всех известных земных языках, а потом прогнал результаты через эту превосходную переводящую машину, которой обеспечили меня тсф.
— И каким образом это привело тебя к иудаизму?
— «Вселенная» на иврите звучит как «олам», а это слово является однокоренным к глаголу «алам», что значит «скрывать»…
Я с умным видом кивнул: через поле моего зрения справа налево побежали невидимые для Пипса голубые буквы еврейского алфавита. Они двигались, как и положено, справа налево, поскольку мой инфомат работал в справочном режиме, однако теперь я слышал и слова на иврите, которые переводящая машинка Пипса воспроизводила в нормальном звуковом диапазоне, и их английский перевод… Что поделать, таковы были издержки высоких технологий торговцев.
Впрочем, через пару секунд я кое-как разобрался в этой звуковой каше.
— Я не сомневаюсь, что за словом «Вселенная» может скрываться много всего… — Пипс попытался разразиться визгливым хихиканьем, но не преуспел. — И только одна не-вещь способна прятать-скрывать сама себя. Одним словом «олам» иудеи выразили самую суть нашей веры. Вселенная, которая включает в себя все, что является вещами, объектами, на самом деле не что иное, как маска. А тебе известно, что носит эту маску?
— Попробую догадаться. Может быть, Бог?
— Берегись! Попытка дать имя тому, что не может быть поименовано, названо и классифицировано, что даже представить себе невозможно, способна увлечь на неверную тропу даже мудрейших из мудрых: Если не веришь, спроси у ангела.
Под «ангелом» Пипс подразумевал Хаксель. С тех пор как я в качестве эксперимента познакомил моих пациентов друг с другом, Пипс называл ее именно так. Поначалу я решил, что Пипс просто ошибся, и во всем виновата некоторая созвучность английского слова и имени инопланетянки, но потом мне стало известно, что э-делла-пэ узнали о существовании гуюков задолго до того, как с ними столкнулись торговцы, и относились к ним с невероятным (и это еще мягко сказано) почтением. К счастью, Пипс направил свои прозелитические усилия в основном на Эла и на меня, очевидно, посчитав Хаксель в достаточной мере спасенной. Как бы там ни было, теперь мне ежедневно приходилось в обязательном порядке навещать э-делла-пэ вместе с Хаксель.
Когда я все это припомнил, меня вдруг осенило: я так и не задал Пипсу вопрос, который напрашивался сам собой.
— Что такое «ангел» в твоем понимании?
— В этом вопросе мы, верующие, вполне согласны с иудейской традицией. Ангелы — это некие служебные духи, специально созданные существа, которых Высшая Чистота использует для вмешательства в более грубые материальные, ментальные и духовные сферы. Еврейская традиция гласит-объясняет, что у ангелов есть только одна нога; в символическом смысле это означает их неспособность двигаться, изменяться и совершенствоваться, что отличает их от живых существ.
— Если я правильно понял, ты называешь Хаксель ангелом потому, что, с твоей точки зрения, у нее только одна нога? — спросил я. Пипс так долго молчал, что я невольно задумался, не были ли мои слова грубыми или оскорбительными.
— По всей вероятности, я непреднамеренно ввел тебя в заблуждение, — проговорил он наконец. — Одна нога — это только символ. Главное же заключается в том, что гуюки делают.
Я почувствовал себя на пороге большого и важного открытия.
— А что именно они делают? — вкрадчиво спросил я.
— Я не вправе говорить-объяснять, — торжественно ответил маленький э-делла-пэ. — Ты должен спросить у них.
Я только головой покачал. К несчастью, единственный представитель народа гуюков, которому я мог задать этот вопрос, не помнил ровным счетом ничего ни о себе, ни о своей собственной расе.
В половине четвертого Сделка прервал свою многочасовую медитацию, но только затем, чтобы сообщить: он еще не решил, стоит ли ему рисковать, поэтому он просит дать ему время до следующего утра. Признаться, я был несколько разочарован, но, с другой стороны, это означало, что я свободен и могу отправляться домой.