Всего несколько раз мне доводилось доходить до магазина пешком, и никогда еще я не делала этого в таком тумане. Сделав пару шагов, я решила пойти по дороге, на которой точно не заблужусь: к пляжу, затем налево и прямо до тех пор, пока не наткнусь на большую стоянку. Потом снова налево, еще три квартала — и я у «Листателя». Не знаю, как я разглядела бы этих фанатиков — если только кто-нибудь из них не наступил бы мне на ногу, — но сдаваться я не собиралась. Путь до океана занял целую вечность. У берега туман, к моему удивлению, истончился, и я смогла видеть метров на сто вперед. Поэтому-то я и заметила два длинных и тонких предмета, прислоненных к перилам. Подойдя ближе, я разглядела костыли Тары.
Она что, гуляла тут и упала за низкое ограждение? Или совершила самоубийство?
Я разволновалась и бросилась к ближайшей лестнице — одной из тех лестниц, которых я обычно остерегаюсь, потому что они вьются вокруг скалы и состоят из шатких деревянных ступенек. В небе висела полная луна, но туман не давал ей высветить пену и гребни волноломов серебристым сиянием. Свет рассеивался, приобретая цвет олова.
Но и этого оказалось вполне достаточно.
Я остановилась на полпути и замерла.
На мелководье плавали девять крупных существ, покачивавшихся на волнах. Сначала я приняла их за дельфинов, но после заметила отсутствие спинных плавников.
Тара, одетая безумно легко, стояла на пляже, словно не чувствуя холода, и громко разговаривала, хотя рядом с ней никого не было. Теплая одежда лежала на песке, а пока я смотрела на нее, Тара сняла и белье. Грудь у нее оказалась лучше, чем у меня, зато ее тело от живота до голеней покрывал короткий серый мех. Жутко деформированные ступни загибались внутрь.
Вперед выплыли четыре существа. Двое — тюлени — держали в зубах живую рыбу. Двое других встали, достигнув берега, и я поняла, что передо мной люди. Толстые, но лоснящиеся и покрытые мехом, как Тара. Вместо ступней я разглядела ласты, которые свернулись, имитируя человеческие конечности, стоило им ступить на песок.
Тюлени наклонились и выложили свою рыбу. Мужчины проковыляли к Таре, переваливаясь как утки, после чего обняли ее и завели негромкую беседу.
Что это за чертовщина? — подумала я. Может, она работает с каким-то морским спецназом… и с тюленями… и все это — какой-то дикий генетический эксперимент, который…
…Извините, кажется, я прикорнула. Сейчас я проснулась и готова продолжить. Странно. Я помню, где мы остановились, до конца осталось уже совсем немного. Мне пора бы браться за дело и закругляться, но я чувствую некую… незаконченность. Я все думаю о достижениях Эйба и еще кое о чем — могу рассказать, если обещаете не волноваться.
Кажется, дело плохо. Мне трудно дышать, то есть еще труднее, чем раньше. Думаете, у меня кончается воздух? Прекрасная мысль. Я считала, что до меня как-то добирается кислород, но похоже, я просто вдыхала тот воздух, который накопился в подвале. Когда он закончится — мне конец.
Только не надо принуждать меня к каким-нибудь действиям. Что я, по-вашему, могу сделать со здоровенной балкой, придавившей мои ноги и правую руку? Мне даже подумать об этом больно.
А может, мне еще повезло. Не так, конечно, как моим соседям, Сью и Рою, которые прекрасно проводят время в Пуэрто-Вальярта и хотят, если верить открытке, чтобы я тоже оказалась там. Но если бы я не занималась стиркой в тот момент, когда началось землетрясение, меня бы, наверное, раздавило. Думаю, что стиральная машинка или сушилка спасли меня от рухнувшего потолка, приняв на себя большую часть…
Ой-ой. Кажется, я снова вырубилась. Есть у меня подозрение, что вскоре это произойдет еще раз, и тогда я уже не вернусь. Я пробовала кричать, молиться и просто ждать, но скажи мне, мой воображаемый друг: разве меня не должны бы уже спасти? Не значит ли это, что рухнул весь дом и все уверены, что мне крышка? Или землетрясение было настолько сильным, что спасателей на всех не хватает? А если мои знакомые не пострадали, то придет ли им в голову, что я заперта тут, в подвале? Например, моей начальнице, или Полу, или Эйбу, или…
Эйбу. Конечно же, Эйбу! Хелпмабоаб, как сказала бы моя мама, то есть нечто вроде «боже милостивый», только куда более сочно. Знаю-знаю, я заболталась, но это, друг мой, от волнения!
Как я могла все это время находиться столь близко к разгадке и не находить ответа? Доктор Фрейд, наверное, сказал бы, что все дело тут в подсознании. Смотрите, что я сделала: я собрала все свои недавние воспоминания и склеила из них историю. Историю, в которой почти все детали, кроме одной, имели отношение к делу. И знаете, что это за деталь? Гравитационный детектор Эйба! Раз за разом я вспоминала о нем без всякой видимой причины. А потом, помните, я все трепалась насчет экспериментов с частотой тау и никак не могла переключиться на другую тему. Теперь понимаете? Мое подсознание пыталось — пусть и недостаточно явно — донести до меня одну мысль. Видите ли, я и есть этот «котенок в колодце»! И Эйб, возможно, сумеет вытащить меня отсюда.