— Ну, так и? Ты позволишь ему целовать кого ни попадя, пока тебя нет рядом? Да? И только потому, что он хренов звездан?
Мы смотрим друг на дружку осуждающе. Мне очень хочется злиться на неё, но я не могу. Знаю, что подруга искренне переживает за меня.
— Нет, не позволю. — Уступаю я.
— Тогда напиши ему, потребуй объяснений! Скажи, что вы расстаётесь. Напугай его, в конце-то концов!
— Не могу. — Печально говорю я и подманиваю её пальчиком. Катя наклоняется ко мне, и я шепчу: — Я беременна, Кать. У нас с Никитой будет малыш.
— Ох…! — Громко выдаёт главная по рубрике «Твоя жизнь», затем закрывает рот рукой и впивается в моё лицо ошалелым взглядом.
— Ага. — Киваю я, не зная, толи радоваться мне теперь, толи горевать.
— Лучше б ты реально сказала мне сейчас о своих болезненных месячных! — Качает головой Катя.
— Я бы с радостью. — Пожимаю плечами. — Но месячные ещё пару недель назад сказали мне «гуд бай».
5
Минуту, когда поняла, что беременна, я помню, как сейчас. Это было ещё до теста, спешно купленного в аптеке, и до момента посещения врача.
Я вдруг осознала, что что-то произошло. Что-то неуловимо поменялось в моей жизни. Звуки, запахи, ощущения, мир вокруг — всё было прежним, но стало каким-то другим. Или изменилось моё восприятие. С утра меня могло всё раздражать, а к вечеру беспричинно могла нахлынуть радость. Словно кто-то другой управлял теперь моими эмоциями, делая меня неуклюжей и совершенно беспомощной.
В то утро всё валилось из рук.
Никак не получалось сосредоточиться на статье, собрать заметки, аудиозаписи, отцифровать их, обработать. Я просто не могла сфокусировать внимание ни на одном из дел. Кофе показался горьким, авокадо на бутерброде почему-то воняло рыбой, а вместо сухой грудки на обед вдруг жутко захотелось вредного бургера, сочащегося мясным и майонезным соусами.
С трудом закончив оформление текста во что-то похожее на готовый к сдаче материал, я отправилась домой. В квартире было пусто: Никита уехал на съёмки, и там меня не ждало ничего, кроме одиночества, тишины и куска засохшей пиццы. Но даже при мысли о нём у меня активно потекли слюнки.
— Нужно записаться в спортзал. — Подумала я, спускаясь по лестнице. — С таким аппетитом неизвестно что будет со мной дальше. Вот уже и лифчик жмёт — ничего себе, разъелась!
Ощущение счастья, полноценности жизни, нужности кому-то — всё это только способствовало набору лишнего веса в последнее время. И пусть я никогда не была моделью, но со мной рядом был красивейший из мужчин страны, поэтому и выглядеть мне хотелось достойно.
Представляю, что напишут таблоиды, когда узнают о нашем романе: «Простушка! Замухрыжка! Какая-то журналистка, она ему не ровня!» А уж если я наем щёки, как те, что были у меня в девятом классе…
— Ой! — Не дойдя до машины метров двадцать, я остановилась.
Странное ощущение, не дававшее мне покоя все последние дни, вдруг резко усилилось и зазвучало почти сигнальной сиреной.
— Ой… — Я сделала ещё пару шагов и снова остановилась.
Теперь я отчётливо чувствовала, как налившаяся грудь ноет буквально на каждом шаге. Странно. Она явно стала больше, с трудом умещается в бюстгальтер — похожие ощущения как при месяч…
«О, боже, нет!»
Лихорадочно перебрав в памяти все числа и даты, я достала телефон. Открыла машину, плюхнулась на сидение и уставилась на экран смартфона. Заметки в приложении подсказывали мне, что «весёлые деньки» ожидают меня через… через… Две недели назад!
Вот. Это. Новости.
В ту секунду я ещё не понимала, что чувствую. Всё смешалось. С одной стороны — у меня самый пик карьеры, больше всего возможностей стать успешной в выбранной профессии, доказать всему миру, что я чего-то могу. Двадцать восемь лет: жизнь только начинается!
С другой стороны — у меня впервые нормальные, серьёзные отношения с кем-то. Да не просто с кем-то — с красивым, умным, достойным мужчиной, которого я люблю. Никита — мечта каждой женщины. Мне очень повезло с ним. Сделать паузу в карьере и родить ему ребёнка — это ли не счастье?
Но… будет ли он рад?
Это было второй важной мыслью.
Я вспомнила, как порвался презерватив. «Ничего страшного», — сказал тогда Дубровский. Что это означало? Он не хотел, чтобы я волновалась? Намекал, что даже если я забеременею, он только обрадуется? Ведь так?
Ох, любим мы, женщины, додумывать, сочинять что-то и надеяться, что всё выдуманное нами непременно воплотится в реальность! Нам так хочется быть счастливыми, что мы сами рады обманываться. Верим всему, что говорят. А о чём молчат — принимаем за многозначительные обещания.