— Кто вас послал? — прорычал я, сжимая хватку.
Он хрипел, царапая мне руки, но молчал.
Коротыш уже поднялся, снова кинувшись на меня с ножом.
Да уж. Трое против одного — не шутки. Я швырнул тощего в него, и они свалились в кучу, но высокий, хотя и хромал, бросился сзади, обхватив меня за шею. Его руки сжимали как тиски. Я рванулся, пытаясь сбросить его, но он держал крепко, а коротыш уже лез ко мне с ножом, целясь в живот. Я ударил затылком назад, попав высокому в нос. Он ослабил хватку, но коротыш был слишком близко. Лезвие полоснуло мне по боку, не глубоко, но боль обожгла. Я зарычал.
Я прижался спиной к стене, тяжело дыша, и прикинул: еще минута, и они меня добьют. Крюк был в руке, но их трое, а я один. Высокий поднялся, хромая, и все трое двинулись на меня. Я стиснул зубы, готовясь драться до последнего, и тут тень мелькнула сбоку. Нож блеснул в воздухе, и коротыш рухнул с хрипом, схватившись за спину. Высокий обернулся, но поздно — второй удар пришелся ему в шею, и он осел, булькая кровью. Тощий бросился бежать, но споткнулся и упал, воя от страха.
Я стоял, тяжело дыша и смотрел, как фигура в темноте шагнула ближе. Свет луны упал на лицо — Кит. Тот самый жулик, что сидел у меня под замком. Нож в его руке был красным от крови. Я стиснул крюк, не зная, чего ждать, но он поднял руки, показывая, что не нападет.
— Свои, капитан, — прохрипел он, сплюнув в сторону. — Шел за тобой, думал, пригодюсь.
— Нет такого слова, — машинально поправил я.
Я выдохнул, чувствуя, как боль в боку пульсирует. Нападение было спланировано, и этот крысеныш только что вытащил меня из дерьма. Пока я его не понимал, но одно было ясно — он дрался за меня.
Вчера Стив развязал ему руки и разрешил помогать. Кит был за эдакого помощника юнги. Я хотел отпустить его, но Стив сказал, что Кит сам не уйдет. В Тортуге ему будет тяжело. Это не Сент-Китс. Тут воришке руку отрубят без разговоров.
А теперь Кит стоял здесь и он спас мне жизнь. Я даже не знаю как быть теперь.
Я смотрел на него, тяжело дыша, и не знал, то ли спасибо сказать, то ли крюком проверить, не задумал ли он чего.
Он шагнул ближе, вытерев нож о штаны, и поднял взгляд — острый, цепкий, но без той наглой ухмылки, которая бесила меня раньше.
— Свои, капитан, — хрипло повторил он. — Видел, как ты с бала шел, и увязался.
Шел за мной? Этот гаденыш, которого я держал на канате, как собаку, решил стать телохранителем?
Ой, не верю.
Я стиснул крюк, глядя на него, но он не дрогнул — стоял, чуть ссутулившись, и ждал, что я скажу. Рана ныла, напоминая, что без него я бы сейчас валялся тут с перерезанным горлом, и это злило меня еще больше. Не люблю быть должником, особенно перед таким, как он.
— Кто они? — прорычал я, кивнув на бандитов.
Тощий все еще полз, воя тихо, как побитая псина, а двое других уже не шевелились.
Кит пожал плечами, ткнув ножом в сторону высокого.
— Не знаю. Но не просто портовые псы — слишком шустрые, слишком тихо шли. Кто-то их навел.
Я шагнул к тощему, скулящего у стены, и прижал его сапогом к земле. Он взвыл громче, болезненно дергаясь.
— Кто вас послал? — процедил я, наклоняясь ближе.
Мой крюк был в дюйме от его рожи, и он задрожал, глядя на острие.
— Не знаю имен! — прохрипел он, давясь слюной. — Человек в порту… сказал, ты с золотом… велел взять все… клянусь!
Я надавил сильнее, но больше он ничего не выдавил — только скулил и трясся. Бесполезен. Я выпрямился, сплюнув ему под ноги, и повернулся к Киту. Он стоял, глядя на меня. Дыхание его выровнялось, но руки чуть дрожали. Я прикинул: он бросился в бой, не думая, зарубил двоих. Ловкий, быстрый. И он был тут, когда мне прижали хвост.
— Ты мог сбежать, — сказал я. — Зачем полез?
Он потер шею и тихо ответил:
— С тобой лучше, чем с ними. Они бы меня прикончили, если б я вернулся с пустыми руками. А ты везучий, капитан. И побеждаешь.
Расчет? Может быть. Но он дрался за меня, и это было не вранье — кровь на его ноже говорила громче слов. Я глянул на бандитов — двое мертвы, третий не жилец, если не доползет до лекаря.
— Ладно, жулик, — буркнул я. — Ты в деле. В команде. Но шаг в сторону — и я тебе кишки крюком выпущу. Ясно?
Он быстро кивнул, как будто боялся, что я передумаю. Я выдохнул. Боль в боку отходит на второй план. Кит доказал себя — не словами, а ножом, и это было то, что я уважал.