Маргарита шагнула вперед сверкая глазами.
— Не притворяйся святым, Крюк. Ты — пират.
Я прищурился, глядя на нее. Она не изменилась — та же дерзость, та же уверенность, что мир ей должен. Но теперь она стояла на моей палубе, без корабля и без оружия.
— Хватит болтать, — сказал я, поворачиваясь к Стиву. — Обыщи их. Оружие, бумаги, все, что есть. И в трюм их, пока не решу, что с ними делать.
Стив кивнул, махнул матросам, и те окружили Филиппа с Маргаритой. Они не сопротивлялись — слишком устали, слишком понимали, что проиграли.
Бой был выматывающим.
Я повернулся к команде, которая стояла вокруг, глядя на меня с усталыми, но довольными лицами.
— Молодцы, — сказал я, повысив голос, чтобы все слышали. — Мы их сделали. Подберите все, что осталось ценного, а потом отдыхайте. Курс на юг.
Они загудели, кто-то хлопнул в ладоши, кто-то просто кивнул, уходя к борту. Этот бой сплотил нас еще сильнее.
Галеон уже почти исчез под водой — только обломки да несколько шлюпок болтались на волнах. Филипп и Маргарита были в трюме.
Морган подошел ко мне, скрестив руки и кивнул на место, где утонул галеон.
— Хороший бой, Крюк, — сказал он тихо. — Но эти двое… Что с ними делать?
— Пока не знаю, — ответил я, глядя на горизонт.
Он кивнул и отошел. Я остался один. Потом повернулся к сходням, где только что стояли Филипп и Маргарита.
— Рад снова видеть вас на моем корабле, — прошептал я.
Глава 16
Интерлюдия.
Форт-Сен-Пьер, Мартиника.
Тяжелая, душная жара Мартиники обволакивала Форт-Сен-Пьер липким маревом. Солнце, уже перевалившее за зенит, нещадно палило, заставляя редких прохожих искать спасения в узких полосках тени, отбрасываемых зданиями. Даже вездесущие пальмы, казалось, поникли под его безжалостными лучами. Воздух, пропитанный запахами моря и специй, был неподвижен. Лишь изредка легкий бриз, проникавший с гавани, приносил с собой слабое дуновение прохлады, которое тут же растворялось в зное.
Жан-Филипп де Лонвийе, губернатор Тортуги, стоял у высокого окна своего временного кабинета, расположенного в одном из крыльев дворца, и смотрел на расстилавшийся внизу город. Вид был великолепен: черепичные крыши, теснившиеся друг к другу, узкие улочки, разбегавшиеся в разные стороны, оживленная гавань, где покачивались на волнах десятки кораблей — от небольших рыбацких лодок до внушительных фрегатов и галеонов. Но губернатор не видел этой красоты. Его взгляд был затуманен, а мысли витали далеко отсюда. Он не любил эти поездки на Мартинику, эти обязательные визиты вежливости, эти бесконечные совещания и приемы, на которых приходилось улыбаться, говорить ни о чем и при этом зорко следить за каждым словом и жестом собеседников, пытаясь разгадать их истинные намерения.
Де Лонвийе предпочел бы сейчас быть на своем острове, а не просиживать штаны в душных кабинетах, выслушивая доклады о сборе налогов и ценах на сахарный тростник. Он был человеком действия, пиратом в душе, а не чиновником, и эта вынужденная бездеятельность тяготила его. Но долг есть долг. Губернатор французской колонии обязан поддерживать отношения с метрополией, и эти визиты на Мартинику были частью его обязанностей.
Он вздохнул, провел рукой по седым волосам и еще раз окинул взглядом гавань. Там, среди множества других кораблей, он заметил знакомый силуэт — трехмачтовый фрегат с английским флагом на корме.
Англичане нечасто заходили в Форт-Сен-Пьер, особенно в последнее время, когда отношения между Францией и Англией были, мягко говоря, напряженными. После казни Карла I и установления республики под управлением Оливера Кромвеля, Франция, как и большинство других европейских монархий, относилась к Англии с нескрываемой враждебностью. Конечно, торговля продолжалась — деньги не пахнут, как говорили римляне, — но о каком-либо политическом сближении не могло быть и речи.
Де Лонвийе нахмурился. Он нутром чувствовал, что визит англичан не сулит ничего хорошего. Его старый пиратский инстинкт подсказывал ему, что за этим кроется нечто большее, чем простая демонстрация флага. И это «нечто» ему не нравилось.
Он отошел от окна, подошел к массивному письменному столу, сделанному из красного дерева и сел в кресло с высокой спинкой. Кабинет был обставлен со всей роскошью, подобающей губернатору одной из самых богатых французских колоний в Карибском море. Жаль, что это временное местообитание губернатора Тортуги.