Я прищурился, глядя на приближающийся берег. Ну, испанцы, как вы меня встретите? С распростертыми объятиями или с мушкетами наизготовку?
Корабль замедлил ход, входя в гавань. Вода вокруг нас стала спокойнее, но напряжение на борту только росло. С пирса к нам направилась лодка с солдатами. Их мундиры ярко выделялись на фоне синего моря, а мушкеты, которые они держали наготове, блестели на солнце. Лица солдат были суровы, они явно не настроены на дружелюбный прием.
Я выпрямился. Это был момент истины.
— Что ж, Портобелло, — прошептал я себе под нос, — давай сыграем.
Лодка приближалась, высокий мужчина с усами и в шляпе с пером, крикнул на ломаном французском:
— Назовись, капитан! И объясни, какого черта ты здесь делаешь!
Я шагнул к борту, сжал крюк покрепче и ухмыльнулся.
Глава 18
Я сидел за грубым деревянным столом в таверне Портобелло, сжимая в руке кружку с ромом, который пах дешевой брагой. Шум вокруг стоял такой, что хоть уши затыкай: пьяные матросы орали песни, где-то в углу звенели стаканы, а девка с подносом визжала, отмахиваясь от шаловливых рук. Свет от масляных ламп дрожал на закопченных стенах, отбрасывая тени. Жаркий воздух липнет к коже. Напротив меня устроился Генри Морган, его пальцы постукивали по столу в такт какому-то своему внутреннему ритму. Мы сбежали сюда от испанского надзора — солдаты Гусмана торчали у пирса, но в таверну их пока не тянуло.
Я бросил взгляд по сторонам, проверяя, не слишком ли близко сидят чужие уши, и наклонился к Генри, понизив голос:
— Слушай, Морган, надо решать, как искать эту чертову карту Дрейка. У меня два куска, но без третьего мы как слепые котята.
Он ухмыльнулся, отхлебнул рома и кивнул:
— Показывай, капитан. Может, я что увижу, чего ты не разглядел.
Я вытащил из-под рубахи два потрепанных фрагмента карты — первый, что достался мне на Монито, и второй, переданный губернатором Тортуги. Бумага была мятая, чернила выцвели, но линии и надписи все еще читались. Я разгладил их на столе, придавив кружкой, и ткнул пальцем в первый кусок.
— Вот, видишь? Озеро, пирамиды, горы, пальмы. А второй — просто линии, без слов. Я достоверно знаю, что это место где-то на юге Карибов. И есть еще одна зацепка: гроб Дрейка. Где-то на дне моря, говорят, он лежит. Если найдем его, может, и третий кусок карты рядом. Осталось только узнать где этот гроб.
Генри прищурился, вглядываясь в карту, и потер подбородок. Его лицо оживилось, будто он уже видел золото в своих руках.
— Гроб, значит, — протянул он. — Интересно. Даже не буду у тебя интересоваться, как ты собрался достать гроб со дня моря. — Я хмыкнул. — А что, если местных потрясти? В Портобелло полно старых моряков, языки ромом развяжем — кто-нибудь да знает, где этот гроб утопили.
Я нахмурился, откинулся на спинку стула и покачал головой. Его идея звучала заманчиво, но я слишком хорошо знал, как быстро слухи доходят до ненужных ушей.
— Нет, Морган, это риск. Испанцы Гусмана за нами следят, как коты за мышами. Начнем расспрашивать — и к вечеру нас либо в кандалы засунут, либо на дно отправят. Надо тише дела вести. Думаю, начать с гробовщиков — они про похороны все знают, может, и про Дрейка что-то слышали. Может кто-то из них даже делал его. Гроб этот…
Он хмыкнул, допил ром и стукнул кружкой по столу.
— Ну, дело твое, капитан. Только если они молчать будут, я все-таки за ром и языки. Дешево и сердито.
Я закатил глаза, его упрямство меня раздражает. Генри был хорош в бою и умел торговаться, но осторожность — не его конек. Я свернул карты, сунул их обратно в карман куртки и сказал:
— Пока обойдемся без твоих методов. Я пойду искать мастера. А ты сиди тихо и не лезь к испанцам, понял?
— Как прикажешь, — ухмыльнулся он.
Я отхлебнул рома, поморщился от его кислого вкуса и уставился в мутное дно кружки. Испанский надзор давил на нервы — солдаты Гусмана могли в любой момент нагрянуть сюда и тогда моя байка про камбуз затрещит по швам. Но я не мог просто сидеть и ждать.
Гроб Дрейка — единственная ниточка. Гробовщики казались мне лучшим началом, чем пьяные сплетни в таверне. Если кто и знал, как хоронили пирата, то люди, что строгали его ящик. Вернее, отлили ему гроб. Стоп, может мне к литейщикам надо тогда? Но нет, все равно гробовщики форму делали.