— Вот еще кусок, — сказал я, подняв глаза на Моргана. — «Рид и Кокс были у меня. Требовали выдать тебя. Угрожали Изабеллой. Кромвель давит на Тортугу, хочет, чтобы я помог им тебя взять».
Морган хмыкнул, потер ладони, будто собирался кинуть кости в таверне.
— А де Лонвийе что, продал тебя? — спросил он, прищурившись.
— Не совсем, — ответил я. — Пишет, что вынужден был сообщить примерный район моего поиска. Но они знают, что я иду по следу Дрейка. Боятся, что найду их сокровища первым. Портобелло — последнее пристанище Дрейка, логично начать поиски отсюда.
Я снова углубился в письмо. Де Лонвийе расписывал, как Кромвель верит в байки о Дрейке. Верит, что тот нашел не просто золото, а что-то, что даст ему власть над Англией, над всем миром. И что я стою у него на пути. Губернатор писал: «Они думают, что ты знаешь больше, чем говоришь, Крюк. Что ты близко к разгадке». Я остановился, перечитал эту фразу. Близко ли я? Книжица Дрейка лежала в моей каюте, но она не давала ответов, только вопросы.
Ветер рвал пергамент, а я крепко сжав его читал дальше. Де Лонвийе упоминал, что Рид и Кокс подкупили половину Карибов. Пираты, капитаны, даже губернаторы — все за золото готовы продать меня. Он писал: «Они собрали флот, Крюк. Идут за тобой». Я сложил письмо, посмотрел на Моргана.
— Флот? — спросил он, ухмыляясь. — Ну, это уже серьезно. Кромвель не шутит.
— Не шутит, — подтвердил я. — Они верят, будто сокровища Дрейка — это не просто золото. И что я — их главная помеха.
Морган хлопнул меня по плечу, от его руки пахло порохом и ромом.
— Да ты у них как кость в горле, Крюк, — сказал он. — А бессмертие — это, конечно, заманчиво. Может, и нам поискать?
Я не ответил, только посмотрел на море. Волны шумели, будто переговаривались друг с другом. Кромвель, Рид, Кокс — они идут за мной.
Я раскрыл письмо.
Луна висела над морем, ее свет падал на строчки де Лонвийе, выхватывая их из темноты. Морган маячил рядом, его кружка с ромом покачивалась в руке, распространяя резкий запах. Я развернул письмо шире, прижал пальцами, чтобы не унесло, и продолжил читать там, где остановился. Слова губернатора Тортуги ложились на плечи тяжелым грузом, каждый абзац добавлял новые куски к этой проклятой головоломке.
Де Лонвийе писал, что не сидел сложа руки, пока Кромвель сжимал Тортугу в кулаке. Он отправил Джона Морриса и Эдварда Мансфелда с посланиями ко мне, зная их связь с Генри Морганом. Я остановился, перечитал эту строчку. Моррис и Мансфелд —пираты с репутацией. А Морган, выходит, был их связующим звеном. Де Лонвийе рассчитывал на их дружбу, на то, что они найдут меня и передадут его слова.
Я поднял глаза от письма, посмотрел на Моргана. Он стоял, опершись на борт, и крутил кружку в руках. Лицо его блестело от пота и рома, глаза щурились, будто он ждал, что я скажу.
— Слушай, что пишет де Лонвийе, — начал я, голос вышел сухой, пришлось прокашляться. — «Я отправил Морриса и Мансфелда с посланиями к тебе, Крюк. Знал, что они дружат с Морганом. Надеялся на то, что это спасет тебя и твою команду».
Морган ухмыльнулся, провел рукой по бороде, оставляя на волосах темные полосы от пролитого рома.
— Батюшка Изабеллы хитер, — заявил он, растягивая слова.
Я вернулся к письму, пробежал глазами дальше. Де Лонвийе расписывал, как планировал все это. Он знал, что Морган — человек действия, что он не откажется от шанса сунуть палку в колеса врагам. Губернатор писал: «Мансфелд спас Моргана на Ямайке в 1655-м, и тот не забыл. Я доверю ему передать тебе тубус с этим письмом». Я вспомнил, как Мансфелд появился возле Портобелло, как передал мне этот самый тубус, предложив выстрелить по его парусам для отвода глаз. Все сходилось.
— Вот еще, — продолжил я, взглянув на Моргана. — «Мансфелд и Моррис — мои посланники, их дружба с Морганом — моя надежда на то, что я передам тебе свое послание».
Морган сплюнул за борт, вытер рот рукавом. Его глаза блеснули, будто он вспомнил тот пожар.
— Де Лонвийе знал, что я не откажусь от такого веселья. Жаль с Моррисом не встретились. Он мне задолжал.
Я снова углубился в письмо. Де Лонвийе упоминал, что не все прошло гладко. Моррис и Мансфелд доставили послания, но он теперь сомневался, не подкупил ли их Кромвель. Губернатор писал: «Я доверяю им, Крюк, но Рид и Кокс повсюду сеют золото. Не знаю, остались ли они верны». Я остановился, перечитал эту фразу. Подкуп? Моррис и Мансфелд могли продаться? Я вспомнил Мансфелда в Портобелло — его странное предложение выстрелить по парусам, его спокойствие. Да нет, этот не продался, иначе вообще не передавал бы тубус. Или передал, чтобы отвлечь внимание? Ох уж эта паранойя.