Наш сержант вышел вперед, подняв руку. Фонарь он предусмотрительно опустил, чтобы свет не бил в глаза патрульным.
— Стой! Кто идет? — раздался оклик.
— Сержант Миллер, десятый пехотный, с конвоем! — отрапортовал мой провожатый. — Веду… хм… его. По приказу губернатора. Нас ждут в резиденции.
Солдаты недоверчиво переглянулись. Один из них подошел ближе, вглядываясь в нашу небольшую группу. Его взгляд скользнул по сержанту, по съежившемуся Тому, а потом остановился на мне. Я стоял спокойно, позволяя лунному свету осветить мое лицо.
Реакция была предсказуемой. Солдат отшатнулся, будто увидел призрака. Его глаза полезли на лоб, челюсть отвисла. Он что-то просипел, показывая на меня пальцем.
— Э-это… это же… этот пират Крюк! Но его же повесили! Я сам видел!
Сержант Миллер тяжело вздохнул. Кажется, ему предстояло еще не раз объяснять необъяснимое этой ночью.
— Не задавай глупых вопросов, рядовой! — рявкнул он с неожиданной строгостью. — Выполняй приказ! Пропустить нас! Губернатор ждет!
Патрульные, ошарашенные и сбитые с толку, расступились, провожая нас испуганными и недоумевающими взглядами. Кажется, слухи о воскресшем пирате разнесутся по гарнизону быстрее, чем мы дойдем до места назначения.
Вот и сама резиденция. Двухэтажный особняк в колониальном стиле, довольно внушительный, окруженный небольшим садом. Сейчас он выглядел совсем не гостеприимно. Окна первого этажа были темны или забаррикадированы изнутри. Перед главным входом, широкие двустворчатые двери которого были выбиты и висели на одной петле, толпились солдаты. Еще несколько десятков мушкетеров рассредоточились по периметру, держа здание под прицелом. Атмосфера была накалена до предела.
Сержант Миллер снова выступил парламентером, объясняя ситуацию офицеру, командующему оцеплением. Тот тоже был потрясен моим появлением, но, видимо, получив какие-то инструкции или просто подчиняясь субординации, приказал пропустить нас внутрь.
Мы прошли мимо рядов солдат, провожаемые шепотом и изумленными взглядами, и шагнули через разбитые двери в холл губернаторской резиденции.
Зрелище внутри подтверждало слова сержанта. Холл был просторным, когда-то, вероятно, роскошным, но сейчас здесь царил беспорядок. Обломки мебели, осколки вазы, перевернутый стол. У стен и за импровизированными баррикадами из кресел и шкафов закрепились пираты Моргана. Их было не так много, около двух десятков. Загорелые, обветренные лица, пистоли и сабли наготове. Они держали под прицелом группу напуганных людей, сбившихся в кучу в дальнем углу холла — это, очевидно, были сам губернатор Кортни, его помощники и несколько слуг.
Наше появление не осталось незамеченным. Разговоры и движение мгновенно стихли. Все взгляды — и пиратов, и заложников, и части солдат, вошедших с нами — устремились на меня.
Первыми опомнились пираты. Один из них, здоровенный детина с повязкой на глазу, выронил мушкет, который с грохотом упал на каменный пол. Кто-то ахнул. Кто-то неверяще протер глаза. А потом тишину разорвал восторженный рев:
— Капитан! Крюк! Живой!!!
Это послужило сигналом. Пираты повскакивали со своих мест, забыв про все на свете. Они бросились ко мне, крича, размахивая оружием, толкаясь. Атмосфера мгновенно сменилась с напряженно-боевой на ликующую.
— Капитан, ты живой! Мы уж думали…
— Дьявол, как ты это сделал⁈
— Знали, что тебя так просто не возьмешь!
Меня окружили, хлопали по плечам, трясли руки. Я узнавал лица тех, кто был со мной на 'Принцессе Карибов. Их радость была искренней и неподдельной. Эти морские бродяги, может, и были отпетыми головорезами, но понятие верности капитану для них было не пустым звуком.
В центре толпы стоял Генри Морган. Он не бросился ко мне с криками, как остальные. На его лице мелькнуло мимолетное изумление, которое тут же сменилось его обычной хитрой, чуть насмешливой ухмылкой. Но в глазах плясали искорки неподдельного облегчения. Он подошел ко мне, протягивая руку.
— Доктор Крюк, — сказал он с ударением на «доктор». — Рад снова видеть вас в добром здравии. Кажется, слухи о вашей кончине были несколько преувеличены.
Я крепко пожал его руку.