Слушали по-разному. Кто с откровенным недоверием на лице, кто — с алчным блеском в глазах. Многие сыпали каверзными вопросами, старались подловить меня на слове, вытянуть побольше сведений, прикинуть, где выигрыш, а где можно и прогореть. Флибустьеры — те же купцы, только товар у них особый: чужая жизнь да своя удача. Считать свою выгоду они умели, да и шансы взвешивать тоже.
Морган тем временем делал свое дело: укреплял едва наметившиеся связи, сглаживал острые углы, распалял любопытство к моему предложению в кабацкой болтовне. Рассказывал о нашей вылазке на Барбадос, о дерзости всего предприятия, о моей способности проворачивать немыслимые дела. Его собственный азарт и явная вера в успех действовали заразительно.
Так, шажок за шажком, я начал плести паутину союза. Однако сплести воедино пиратские души оказалось делом куда более муторным, нежели строить корабль из дуба да железа. С деревом-то все понятно — оно слушалось расчетов и инструментов, а вот люди — те жили своими страстями, подозрениями да застарелыми обидами. Каждый капитан, с которым я или Морган заводили разговор, был сам по себе, целый мир со своими законами и черными дырами.
Первым камнем преткновения стал Пьер Пикар, или «Большой Пьер», как его прозвали за глаза за недюжинный рост да громовой голос. Француз, как и Лоран, только совсем другого покроя. Не хитрый лис, а упрямый, как бык, и прямой, как палка. Его бриг «Жалящий» числился одним из самых быстроходных на Тортуге, а команду Пикар держал в ежовых рукавицах, что среди флибустьеров — редкость. Ценил он порядок и зря рисковать не любил. Мой замысел насчет Портобелло выслушал молча, скрестив свои ручищи на груди, и на лице его не дрогнул ни один мускул, только глубокое сомнение читалось во взгляде.
— Портобелло? — прогудел он, когда я умолк. — Вы, капитан Крюк, либо умалишенный, либо вам чертовски везет. А удача — девка ветреная. Эта крепость — лев испанский. Вы же предлагаете нам сунуть голову ему прямо в пасть ради басен про свою гавань. А ну как лев окажется не спящим, а очень даже злым да голодным? Кто тогда наши головы из его пасти тащить будет? Вы? С вашим-то чудом-юдом на стапелях?
Он сверлил меня взглядом своих маленьких глазок, пытаясь разглядеть, что там за показной уверенностью. Я чувствовал его недоверие. Не больно-то он верил в легкую победу, да и в прочность союзов между пиратами — тоже. И ведь прав был, чертяка, в своих сомнениях.
— Риск большой, не спорю, капитан Пикар, — ответил я спокойно, глядя ему прямо в глаза. — Но и куш такой, что с обычной добычей не сравнить. Речь не о мешках пиастров, а о том, чтобы взять под контроль главный перевалочный узел испанского серебра. О базе, которая сделает нас неуязвимыми. А что до льва… любой лев дряхлеет. Испанская корона далеко, рука у нее уже не та. Гарнизоны там распустились, уверены в своих неприступных стенах. Я сам это видел. А корабль мой, — я позволил себе легкую ухмылку, — сойдет на воду раньше, чем вы думаете. И уж он-то сможет не только кусаться, но и клыки обломать.
Говорил я уверенно, но видел — Пикар все еще мнется. Одних слов тут было мало. Нужен был довод посильнее. И тут Вежа мне подсобила. Не напрямик, конечно, а через сведения, которые я купил о каждом своем собеседнике.
— К тому же, капитан, — добавил я, понизив голос, — участие в этом деле поможет вам разрешить одну старую болячку. Дошло до меня, что некий дон Диего де Сифуэнтес, комендант форта Сан-Херонимо в Портобелло, приложил руку к гибели вашего торгового судна у берегов Кубы несколько лет назад. Поговаривают, именно он отдал приказ палить без предупреждения, спутав вас с пиратом. А вы ведь шли под торговым флагом… и потеряли тогда не только груз, но и племянника.
Лицо Пикара стало как камень, аж побледнел под своим загаром, а кулаки сжал так, что костяшки побелели. Он явно не ждал, что я в курсе этой истории, которую он старался держать при себе. Это была его заноза, его тайная боль и обида.
— Откуда вам… — начал он хрипло, но я его оборвал.
— Есть источники, капитан. Важно другое: у вас есть шанс не просто захватить город, но и лично свести счеты с доном Диего. Только представьте его рожу, когда он увидит, как вы входите в ворота его форта не как проситель, а как победитель.