Я окинул взглядом палубу «Принцессы». Мои ребята тоже чувствовали это напряжение. Переговаривались вполголоса, косились на берег, крепче сжимали рукояти пистолетов и тесаков. Цена за мою голову делала и их особенными, но одновременно ставила под удар. Теперь любой конфликт мог перерасти в попытку захватить корабль и его «дорогого» капитана. Нужно было держать ухо востро.
— Генри, Стив! — подозвал я своих верных помощников. — На берегу нужно порядок навести. Но с корабля — ни души без моего приказа. Усилить вахту, пушки держать наготове. Глаз да глаз за всеми, кто будет крутиться рядом. Особенно за лодками, что подойдут к борту.
— Будет сделано, кэп, — отозвался Морган, его лицо было серьезным, но в глазах плясали азартные огоньки. Эта новая опасность его только раззадоривала.
— Спокойнее надо, Генри, — буркнул Стив, всегда более рассудительный. — Шум нам сейчас ни к чему. Лишний раз не задираться, но и спуску не давать.
— Верно, Стив, — подтвердил я. — Максимальная бдительность. Я на берег, к губернатору. Нужно засвидетельствовать почтение и… обсудить кое-какие дела.
Изабелла. Следовало сообщить ее отцу, что дочь жива и невредима. И, конечно, узнать, как сам месье де Лонвийе отреагирует на мою новую «популярность». От его позиции зависело многое. Тортуга была французской колонией, и хотя пираты чувствовали себя здесь вольготно, последнее слово всегда оставалось за губернатором.
— Шлюпку на воду! — скомандовал я. — Со мной пойдут четверо. Остальные — ждать здесь.
Матросы быстро спустили на воду легкий ял. Я перекинул через плечо перевязь с пистолем и шпагой. Бросил последний взгляд на палубу, на притихшую команду, на Моргана и Стива, провожавших меня взглядами. Спустился вместе с Изабеллой по трапу в шлюпку. Гребцы налегли на весла, и мы отчалили от борта «Принцессы».
Чем ближе мы подходили к пристани, тем гуще становилась толпа, тем громче гудел порт. Зазывалы, торговцы всякой дрянью, пьяные матросы, портовые девки, мрачные фигуры с оружием на поясе — обычная публика Тортуги. Но сегодня все они провожали нашу шлюпку долгими, пристальными взглядами. Кто-то узнавал меня в лицо, кто-то — по флагу на корме шлюпки. Шепот пробегал по толпе, люди толкали друг друга локтями, показывали в нашу сторону. Я старался не обращать внимания, держал лицо непроницаемым, но чувствовал себя зверем на ярмарке.
Шлюпка ткнулась носом в гнилые сваи причала. Я первым ступил на берег, ощутив под ногами шаткие доски. Воздух был тяжелым, спертым. Мои ребята выскочили следом, окружив меня плотным кольцом. Мы двинулись сквозь толпу, которая нехотя расступалась, пропуская нас. Я шел к резиденции губернатора — единственному приличному зданию в этом вертепе, возвышавшемуся над портовыми лачугами. Встреча с де Лонвийе была первым шагом. Нужно было понять расклад сил и заручиться его поддержкой, прежде чем строить дальнейшие планы. Слишком многое стояло на кону, чтобы полагаться только на удачу и верность пиратского братства.
Резиденция губернатора де Лонвийе оказалась словно глотком свежего воздуха после смрада и суматохи порта. Крепкое каменное здание, обнесенное невысокой, но внушительной стеной, с ухоженным садиком и часовыми в синих французских мундирах у ворот — контраст с остальной Тортугой бросался в глаза. Здесь царили порядок и видимость цивилизации, островок власти посреди всеобщей анархии. Толпа зевак замерла у ворот, не решаясь подойти ближе. Лишь несколько особо наглых типов продолжали издали сверлить нас взглядами.
Часовые у ворот преградили нам путь, выставив мушкеты. Вид у них был строгий, но без враждебности. Они знали, кто я — флаг на шлюпке и моя физиономия, уже ставшая местной легендой, сделали свое дело. Но, главное, они узнали Изабеллу.
— Капитан Крюк к его превосходительству губернатору де Лонвийе, — произнес я ровно. — Срочное и важное известие.
Один из солдат кивнул и скрылся за воротами. Мои ребята стояли молча, руки на оружии, но без вызывающей агрессии. Мы ждали. Напряжение, витавшее над всей Тортугой, ощущалось даже здесь, у порога власти.
Вскоре вернулся первый солдат в сопровождении офицера — подтянутого француза с тонкими усами и цепким взглядом. Он окинул меня быстрой, оценивающей пробежкой глаз с ног до головы.
— Месье Крюк? Губернатор ожидает вас. Прошу следовать за мной. Вашим людям придется остаться здесь.
Я обернулся к своим парням.
— Ждите. И смотрите в оба.
Они молча кивнули. Я с Изабеллой последовал за офицером через ворота во внутренний двор. Аккуратные дорожки, стриженые кусты, журчание фонтанчика — тишь да благодать по сравнению с гаванью. Нас провели прохладными коридорами в просторный кабинет, обставленный тяжелой дубовой мебелью. За массивным столом сидел сам Жан-Филипп де Лонвийе, губернатор Тортуги.
Это был мужчина средних лет, с усталым, но проницательным лицом, обрамленным седеющим париком. Одет он был богато, но без показной роскоши. Глаза его смотрели внимательно, в них чувствовался опыт человека, повидавшего многое и многих. Он поднялся мне навстречу, когда я вошел. В его взгляде смешались тревога и затаенная надежда.
— Капитан Крюк, — произнес он сдержанно, хотя голос его слегка дрогнул.
Увидев отца, Изабелла вскрикнула и бросилась к нему.
— Папа!
Де Лонвийе подхватил дочь, крепко обнимая. Он гладил ее по волосам, что-то шептал, лицо его было мокрым от слез. Изабелла тоже плакала, уткнувшись ему в плечо. Это была сцена чистого, неподдельного счастья и облегчения после долгой разлуки и пережитого страха. Я молча наблюдал, чувствуя себя немного неловко, будто лишним на этом семейном воссоединении. Мои парни тактично отступили к двери.
Наконец, губернатор немного совладал с собой. Он усадил Изабеллу в кресло, сам сел рядом, не выпуская ее руки.
— Расскажи мне все, дитя мое, — попросил он тихо.
Изабелла, все еще всхлипывая, но уже улыбаясь сквозь слезы, начала свой рассказ — о похищении, о днях в плену у Роджерса, о том, как капитан Крюк настиг корабль негодяя и спас ее. Упомянула и о Марго, с которой ей пришлось делить кров и которая, как ни странно, отнеслась к ней с сочувствием. Де Лонвийе слушал внимательно, его лицо мрачнело при упоминании Роджерса и его связей с Кромвелем, и светлело, когда Изабелла описывала свое спасение.
Закончив рассказ, Изабелла с искренней благодарностью посмотрела на меня. Губернатор тоже перевел на меня взгляд. Теперь в нем не было и тени прежней официальной сдержанности. Только глубокая признательность.
— Капитан Крюк, — произнес он, поднимаясь и подходя ко мне. — Вы не просто спасли жизнь моей дочери. Вы помогли раскрыть опасный заговор против интересов Франции в этих водах. Информация о Роджерсе, о его связях с лордом-протектором Кромвелем, о его охоте за вами и тайной Дрейка — все это имеет огромную ценность. Франция вам обязана. Я вам обязан.
Он хлопнул в ладоши. Дверь снова открылась, и двое слуг внесли тяжелый окованный сундук. Они поставили его на пол у моих ног и откинули крышку. Сундук был доверху набит золотыми монетами — дублонами, пиастрами, луидорами. Сверху россыпью сверкали драгоценные камни и несколько изящных ювелирных украшений.