— Капитан Крюков, я полагаю? — голос у него был ровный, с едва заметной британской напыщенностью. — Я требую обращения, подобающего офицеру и джентльмену.
Я усмехнулся, присаживаясь на единственный табурет, который стражник предусмотрительно внес для меня.
— Боюсь, с этим будут некоторые затруднения, капитан Кокс. Во-первых, Портобелло теперь, так сказать, временно сменил юрисдикцию. А во-вторых… — я сделал паузу, внимательно глядя ему в глаза, — мы оба знаем, что вы не просто офицер, Кокс. Мы оба знаем про Вежу.
Последние слова я произнес почти шепотом, но эффект они произвели оглушительный. Спесь с англичанина слетела мгновенно. Он побледнел, зрачки расширились, а на лбу выступила испарина. Он попытался что-то сказать, но лишь судорожно сглотнул. Кажется, упоминание нашей общей «наставницы» в столь интимной обстановке стало для него полной неожиданностью. Он явно не рассчитывал, что его главная тайна известна предводителю диких пиратов.
— У меня к вам несколько вопросов, — я махнул рукой. — И я настоятельно рекомендую отвечать на них честно и полно. В ваших же интересах.
Он молчал, лихорадочно соображая. Я видел, как в его глазах мечется страх, смешанный с упрямством. Время работало на меня. Пусть помаринуется немного.
— Я не собираюсь с вами разговаривать, пират, — наконец выдавил он, пытаясь вернуть себе самообладание.
Я встал, прошелся по камере. Взял со стола, где стражник оставил свой ужин, нож. Обычный столовый нож, но в полумраке каземата он мог показаться чем-то более зловещим. Я повертел его в руках, задумчиво глядя на лезвие.
— Знаете, Кокс, мои ребята очень не любят англичан. Особенно таких, как вы. Тех, кто строит козни, пытается нас обмануть, заманить в ловушку. Они будут счастливы… пообщаться с вами поближе. У них богатая фантазия, когда дело доходит до пыток. Я, конечно, не сторонник таких методов, — я вздохнул, — но иногда приходится идти на уступки команде. Ради общего дела.
Кокс следил за ножом расширенными глазами. Я видел, как по его шее катится капля пота. Блефую, конечно. Пытать его я не собирался — Вежа могла и обидеться за порчу «носителя», да и толку от этого обычно мало, только озлобляют. Но Кокс этого знать не мог. Для него я был диким пиратом, от которого можно ожидать чего угодно.
— Однако, — продолжил я, кладя нож на стол, — у меня есть более… гуманные способы развязать язык. Вежа, как вы знаете, дама щедрая. И очень изобретательная. Она тут мне подсказала один интересный рецепт. Пара капель — и вы сами все расскажете, как на исповеди. Без утайки.
Я достал из кармана крошечный флакон с темной жидкостью. Вежа действительно снабдила меня чем-то вроде сыворотки правды, или, скорее, мощного релаксанта, снимающего внутренние барьеры. Я не был уверен в ее стопроцентной эффективности, но попробовать стоило.
— Итак, Кокс, — я подошел к нему вплотную, — у вас есть выбор. Либо мы беседуем по-хорошему, и вы рассказываете мне все, что знаете о карте Дрейка, о ваших планах и о том, кто вам помогает. Либо… либо мы пробуем альтернативные методы. Боюсь, они вам не понравятся.
Он молчал, тяжело дыша. Борьба в нем была видна невооруженным глазом. Страх, гордость, присяга, инстинкт самосохранения — все смешалось в один тугой узел.
— Я… я ничего не знаю о карте, — его голос дрогнул.
— Не лгите, Кокс, — мой голос стал жестким. — Вежа видит вас насквозь. И я тоже. Вы гнались за мной не просто так. Вы знали, что у меня есть что-то ценное. Что-то, связанное с Дрейком.
Я сделал знак стражнику. Тот внес кувшин с водой и кружку. Я налил воды, капнул туда несколько капель из флакона. Жидкость мгновенно растворилась, не оставив и следа.
— Последний шанс, Кокс. Либо вы говорите, либо пьете. А после этого говорить будет уже поздно. Вы просто расскажете все, что я захочу услышать. Только это будет уже не диалог.
Я протянул ему кружку. Он смотрел то на меня, то на воду, то на флакон в моей руке. Его лицо исказилось. Он понимал, что загнан в угол.
— Хорошо… хорошо, я скажу, — наконец прошептал он, опуская голову. — Но уберите это.
Я кивнул стражнику, тот забрал кружку.
— Я слушаю, Кокс. И не советую упускать детали.
Он поднял на меня затравленный взгляд.