Во время моего рассказа Кит снова начал всхлипывать, бормоча что-то о своей глупости и молодости, но его уже никто не слушал. Лица капитанов становились все более суровыми. В их глазах читалось холодное осуждение.
— Итак, джентльмены, — закончил я. — Перед нами классический случай: предательство товарищей по оружию, воровство общего достояния и убийство. Пусть даже убийство врага, но совершенное из-за угла, за деньги, что само по себе является поступком, недостойным члена Вольной Компании. Каков будет ваш вердикт, джентльмены удачи?
Я посмотрел на них, ожидая ответа. В наступившей тишине было слышно только прерывистое дыхание Кита и треск факелов. Капитаны переглядывались, но совещались они недолго. Их лица были непроницаемы, но я видел, что решение уже созрело. Пиратский кодекс, хоть и неписаный в большинстве своем, был суров, но в их понимании справедлив. И за такие проступки, как предательство и воровство внутри братства, наказание было только одно.
Первым тишину нарушил Рок Бразилец. Он шагнул вперед, его огромная фигура почти заслонила свет от факела.
— Смерть! — проревел он, и его голос эхом прокатился под сводами склада. — Таким нет места среди нас! Он предал наше доверие, он поставил под удар всех нас! Только смерть!
Его слова поддержал Франсуа Пикар, коротко и отрывисто:
— Согласен. Предателей нужно вешать. Без разговоров.
Томас Тью молча кивнул, его лицо не выражало никаких эмоций. Де Васконселлос вздохнул, словно сожалея о чем-то, но потом твердо произнес:
— Это единственный выход. Иначе мы никогда не сможем доверять друг другу.
Остальные капитаны тоже высказались в том же духе. Кто-то более эмоционально, кто-то сдержанно, но суть была одна. Приговор был единогласным.
Кит, услышав это, издал какой-то булькающий звук и обмяк в руках державших его пиратов. Кажется, он потерял сознание. Или сделал вид. Впрочем, это уже не имело значения.
Я посмотрел на своих капитанов. Их лица были серьезны, но в них не было ни тени сомнения. Они вынесли свой вердикт.
Рассвет над Портобелло занимался неохотно, серый и промозглый. Низкие тучи цеплялись за крыши домов, роняя мелкую, противную изморось. Город еще спал, но на главной площади уже кипела работа. Несколько моих плотников, угрюмые и молчаливые, наспех сколачивали виселицу. Стук молотков гулко разносился по пустынной площади, нарушая утреннюю тишину. Зрелище было не из приятных, но необходимое. Сегодня Вольная Компания должна была преподать жестокий, но важный урок.
Кита привели незадолго до того, как первые лучи солнца попытались пробиться сквозь плотную пелену облаков. Он выглядел ужасно. Ночь, проведенная в сыром каземате под охраной, не пошла ему на пользу. Лицо осунулось, под глазами залегли темные круги, а сами глаза затравленно метались по сторонам, ища хотя бы намек на спасение. Но спасения не было. Его судьба была решена еще вчера вечером, на том импровизированном суде в портовом складе.
Площадь постепенно заполнялась народом. Мои пираты, привлеченные необычным утренним оживлением, стекались со всех сторон. Они стояли небольшими группами, переговариваясь вполголоса, их лица были серьезны и сосредоточены. Кто-то курил, кто-то просто молча наблюдал за приготовлениями. Чувствовалось напряжение, висевшее в воздухе. Казни в нашем пиратском братстве случались нечасто, но когда случались, то всегда производили сильное впечатление.
Когда виселица была готова — грубое, но прочное сооружение из свежесрубленных бревен, — я поднялся на небольшой помост, сколоченный рядом. Морган и Стив встали по обе стороны от меня. Остальные капитаны Вольной Компании расположились чуть поодаль, их присутствие подчеркивало официальность происходящего.
Кита подвели к виселице двое моих самых рослых матросов. Он уже не сопротивлялся, ноги его подкашивались, и если бы не крепкие руки конвоиров, он бы, наверное, просто свалился на землю. Он что-то бормотал себе под нос, то ли молитвы, то ли проклятия, но его уже никто не слушал. Палач, мрачный детина с лицом, изрытым оспой, уже накинул ему на шею петлю.
На площади воцарилась тишина. Сотни глаз были устремлены на помост. Я обвел взглядом толпу. В этих глазах я видел разное: любопытство, страх, осуждение, а у кого-то, возможно, и скрытое сочувствие. Но я должен был донести до каждого, что предательство в наших рядах карается беспощадно.
— Братья! — мой голос, усиленный Вежей, разнесся над притихшей толпой, заставив вздрогнуть даже самых бывалых морских волков. — Сегодня мы собрались здесь не для праздника. Сегодня мы собрались, чтобы свершить правосудие. Перед вами — предатель!