Карта, что предстала моему взору, была… странной. Это самое подходящее слово. С одной стороны — знакомые, хоть и нанесенные с некоторой долей условности, характерной для картографии того времени, очертания южноамериканского побережья. Вполне узнаваемо, хотя и требовало определенной поправки на современные знания. Но чем дальше от береговой линии, тем фантастичнее становилось изображение. Земли, которых не было ни на одной из известных мне испанских или голландских лоций, да и Вежа, будь она сейчас активна в полной мере, наверняка бы запуталась. Горы, закрученные в немыслимые спирали, словно гигантские окаменевшие улитки. Реки, которые, судя по стрелкам, текли не к морю, а куда-то вглубь материка, или даже меняли свое направление под прямым углом. И повсюду — символы. Мелкие, крупные, геометрические фигуры, стилизованные изображения животных, какие-то руноподобные знаки. Голова шла кругом от попыток их систематизировать.
Рядом с картой легли другие артефакты: кипа записок из того самого ящика, который мы с таким трудом подняли с Монито, и тоненькая, почти истлевшая от времени и влаги книжица в кожаном переплете — та, что я извлек из свинцового гроба самого Дрейка у берегов Портобелло. Все это вместе должно было дать ответ, пролить свет на тайну Эльдорадо. Ключи, разбросанные во времени и пространстве, наконец-то собрались на одном столе.
Один участок карты был обведен особенно жирно. Крест, нацарапанный, казалось, в спешке, и рядом с ним — стилизованное изображение солнца с расходящимися лучами. Этот главный маркер, главная цель, находился где-то невероятно далеко от побережья, в глубине неизведанных джунглей и гор, в тех краях, которые на картах обозначались лаконичным «Terra Incognita». Никаких поселений, никаких ориентиров, привычных европейскому глазу. Только этот крест и это солнце.
Я откинулся на спинку тяжелого кресла и потер виски. Час за часом я всматривался в эти линии и символы, пытаясь уловить логику, скрытую за ними. Это была не просто карта. Это был ребус, многоуровневая головоломка, оставленная человеком, чей ум явно выходил за рамки обыденного. Дрейк был не только удачливым пиратом и мореплавателем, он был еще и мастером мистификаций, человеком, умевшим прятать истину на самом видном месте. И сейчас я, врач из XXI века, оказавшийся в шкуре пиратского капитана века XVII, пытался проникнуть в замыслы этого англичанина. Ощущение было такое, будто стоишь перед закрытой дверью, а ключи вроде бы в руках, но ни один не подходит к замку. Или я просто не вижу, как их правильно применить. Тайна Эльдорадо, собранная из кусочков, оставалась такой же непроницаемой.
Первоначальная эйфория от обладания полной картой постепенно сменилась тягучим, почти осязаемым разочарованием. Одно дело — иметь перед собой древний пергамент, и совсем другое — понять, куда он, черт возьми, ведет. Я мог часами, как завороженный, пялиться на эти хитросплетения линий и символов, но без практической привязки к местности карта оставалась лишь красивой, но бесполезной безделушкой. Нужно было действовать, искать тех, кто мог бы хоть как-то опознать эти загадочные земли.
Первыми, к кому я обратился, стали пленные испанские чиновники и офицеры, которых мы захватили вместе с Портобелло. Среди них нашлись и те, кто по долгу службы имел дело с картами и отчетами об исследованиях новых территорий. Я не стал посвящать их в истинную цель своих поисков, боже упаси! Сказал, что изучаю старинные документы, связанные с ранними экспедициями, и интересуюсь, не встречались ли им подобные изображения или описания. Осторожно, чтобы не вызвать подозрений, я показывал им отдельные, наиболее «земные» участки карты, копии, сделанные моей собственной рукой, тщательно затушевывая самые фантастические детали и, конечно же, тот самый крест с солнцем.
Реакция была предсказуемой. Сначала — вежливое недоумение, затем — снисходительные улыбки. Мол, капитан, это же явные фантазии, байки старых мореходов, которыми они травили друг друга в портовых кабаках. Один пожилой картограф, с лицом, изборожденным морщинами, как старая карта, долго вертел в руках мой набросок, цокал языком, а потом изрек, что, дескать, видал он на своем веку немало диковинных карт, составленных то ли безумцами, то ли отъявленными лжецами, и эта, похоже, из той же серии. Некоторые, правда, упоминали о каких-то слухах, о «золотых городах» далеко в джунглях, но все это было на уровне легенд, не подкрепленных никакими фактами. Никто, ни один из них, не смог указать на карте хоть что-то, что напоминало бы реальный, известный им участок суши за пределами уже освоенных прибрежных районов. «Это земли дьявола, сеньор капитан, — сказал мне один из офицеров, крестясь. — Туда не суются даже самые отчаянные конкистадоры. Там лишь смерть и безумие».