— Эльдорадо… — прошептал я, не веря своим глазам.
Мой шепот, видимо, услышали стоявшие рядом. Один за другим пираты начали поднимать головы, всматриваться вдаль. И по мере того, как они различали сквозь дымку очертания Золотого Города, их изможденные, покрытые грязью и потом лица начали меняться. Усталость, страх, отчаяние — все это исчезло, уступив место изумлению, восторгу, какой-то детской, почти безумной радости.
— Золото! Золотой Город! Мы нашли его! — закричал кто-то, и этот крик подхватили десятки голосов.
Забыв про усталость, про опасности, про потери, пираты, как один, устремились вперед, к краю плато, чтобы лучше рассмотреть это чудо. Они кричали, смеялись, обнимали друг друга, плакали. Это была настоящая истерия, но истерия радости, триумфа. После всех мучений, после всех лишений, цель была достигнута. Мы стояли на пороге Эльдорадо. И оно было еще более величественным и прекрасным, чем мы могли себе вообразить.
Я опустил трубу. Сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Да, это было оно. Место, которое веками будоражило воображение авантюристов и кладоискателей. Легенда, ставшая реальностью. И мы были первыми, кто ее увидел. По крайней мере, первыми из тех, кто пришел сюда с картой Дрейка.
Оставалось только спуститься в эту долину и взять то, за чем мы пришли. И это, как мне тогда казалось, будет самой легкой частью нашего путешествия. Как же я ошибался…
Глава 18
Спуск в долину оказался на удивление легким, словно сама природа, измучив нас до предела в горах и предыдущей долине, решила наконец смилостивиться. Тропа, если ее можно было так назвать, вела по пологому склону, покрытому мягкой, упругой травой, среди цветущих кустарников, источавших сладкий, дурманящий аромат. Воздух был чист и свеж, напоенный пением незнакомых птиц. И чем ниже мы спускались, тем явственнее перед нами открывалось великолепие Золотого Города.
Это было зрелище, от которого захватывало дух. Я повидал на своем веку немало чудес, как в своем родном XXI веке, так и в этом, XVII-м. Но ничто, абсолютно ничто не могло сравниться с тем, что предстало перед нашими глазами.
Эльдорадо раскинулся в широкой, идеально ровной долине, окруженной со всех сторон высокими, поросшими лесом горами, которые создавали ощущение уюта и защищенности. В центре долины сверкало кристально чистое озеро, в неподвижной глади которого, как в зеркале, отражалось пронзительно-голубое небо. Из озера вытекала широкая, полноводная река, которая извивалась между зелеными холмами, унося свои воды куда-то на восток.
А сам город… О, это было нечто, превосходящее самые смелые фантазии, самые дерзкие легенды. Величественные пирамиды, ступенчатые, с усеченными вершинами, устремлялись в небо, словно пытаясь достать до самих облаков. Огромные храмы с массивными колоннами и широкими лестницами, украшенные замысловатой резьбой. Дворцы, раскинувшиеся на многие акры, с просторными внутренними дворами, фонтанами и садами, в которых цвели диковинные цветы. И все это было построено из какого-то белого, искрящегося на солнце камня, который казался почти полупрозрачным.
Но главным, что поражало воображение, было золото. Оно было повсюду. Не просто какие-то отдельные вкрапления или украшения. Нет, целые секции стен были облицованы тонкими золотыми пластинами, которые сверкали и переливались на солнце так, что слепило глаза. Крыши храмов и дворцов были покрыты золотой черепицей. Огромные статуи богов или мифических существ, стоявшие на площадях и у входов в здания, были целиком отлиты из чистого золота. Даже брусчатка на центральных улицах, казалось, имела золотые прожилки. Это было не просто богатство, это было какое-то безумие, демонстрация немыслимой роскоши и могущества.
А над всем этим великолепием, в самом центре города, на огромной площади, доминировала гигантская стела. Остроконечный обелиск, устремленный в небо на сотни футов, целиком сделанный, как мне показалось, из чистого золота. Он сиял на солнце так ярко, что на него было больно смотреть, и казался каким-то неземным маяком, пальцем бога, указывающим в вечность.
Мы медленно, почти на цыпочках, вошли в город. Пираты, обычно такие шумные и развязные, притихли, подавленные этим молчаливым величием. Они шли, широко раскрыв глаза, вертя головами по сторонам, не в силах поверить в то, что видят. Даже самые закоренелые циники и богохульники невольно снимали шляпы и крестились. Это место внушало не только восторг, но и какой-то священный трепет.