На их лицах отразилось явное неудовольствие. Еще бы! Оставить столько добра, которое буквально валялось под ногами! Это было выше их пиратского понимания.
— Но, капитан, — подал голос один из них, тот самый, что первым начал отковыривать золотые пластины, — мы же еще и половины не забрали! Тут этого золота… на всю Испанию хватит!
— Может, и хватит, — согласился я. — Но нам столько не унести. У нас ограниченное количество мулов, да и сами мы не железные. Каждый возьмет столько, сколько сможет унести на себе или навьючить на своего мула. Без фанатизма. Помните, нам еще предстоит долгий и трудный путь обратно. И лучше вернуться с меньшим количеством золота, но живыми, чем погибнуть под тяжестью собственной жадности.
Я видел, как в их глазах борются алчность и здравый смысл. Последний, к моему удивлению, начал понемногу побеждать. Они прекрасно помнили все «прелести» нашего путешествия сюда — джунгли, горы, болезни, ловушки. И перспектива тащить на себе лишние пуды золота по этому аду их не слишком радовала.
— И еще одно, — добавил я, обводя их строгим взглядом. — Я запрещаю что-либо разрушать в этом городе. Никаких отламываний кусков от зданий, никаких попыток выломать части этой стелы. Мы возьмем только то, что лежит на поверхности, то, что уже отделено от строений. Будем считать это… даром этого города. Или платой за то, что он открыл нам некоторые свои тайны. Это место священно, или, по крайней мере, очень древнее и заслуживает уважения. И тот, кто ослушается моего приказа и попытается здесь что-то крушить, будет иметь дело лично со мной. Всем ясно?
Мой тон не оставлял сомнений в серьезности моих намерений. Пираты, хоть и с явной неохотой, но закивали. Они знали, что я слов на ветер не бросаю. Да и вид у меня, наверное, был достаточно убедительным после всего пережитого внутри стелы.
Следующие несколько часов прошли в лихорадочных сборах. Каждый старался урвать кусок побольше, но при этом не перегрузить себя и своего мула сверх меры. Я наблюдал за этим со смешанными чувствами. С одной стороны, я понимал их жажду наживы — ради этого они, собственно, и пошли за мной. С другой — мне было немного… грустно, что ли. Грустно от того, что они видят в этом древнем, удивительном месте лишь источник золота, не замечая его истинного величия, его тайн, его истории. Но, с другой стороны, чего еще я мог от них ожидать? Это были пираты, а не археологи или философы.
Сам я не взял ни крупицы золота. Мне оно было теперь без надобности. У меня был дар поважнее — почти бессмертие, заключенное в браслете на моей руке. Да и мысли мои были заняты совершенно другим. Великое Древо реальностей, Предтечи, Ларсовичи, Вежа… Все это крутилось у меня в голове, не давая покоя. Я понимал, что моя жизнь уже никогда не будет прежней. Я прикоснулся к чему-то, что выходило далеко за рамки этого мира, этого времени. И это знание одновременно и пугало, и манило.
Когда сборы были закончены, и последние тюки с золотом были навьючены на изрядно похудевших за время похода мулов, я отдал приказ выступать. Мы покидали Золотой Город. Покидали это удивительное, нереальное место, полное тайн и загадок.
Перед тем как окончательно уйти, я обернулся и еще раз посмотрел на сияющие на солнце пирамиды, на величественную золотую стелу, на кристально чистое озеро. Прощай, Эльдорадо. Возможно, я сюда еще вернусь. А может, и нет. Но ты навсегда останешься в моей памяти.
Отряд медленно двинулся в обратный путь. Пираты шли тяжело, согнувшись под тяжестью добычи, но на их лицах играли довольные улыбки. Они несли на себе целые состояния. А я… я нес на себе груз знаний и ответственность, которые были гораздо тяжелее любого золота.
Мы оставляли за спиной не только горы драгоценного металла, но и неразгаданные тайны древней цивилизации. И я чувствовал, что это — не конец истории, а только ее начало. Новое, совершенно непредсказуемое начало. Для меня. И, возможно, для всего этого мира.
Если кто-то думал, что обратный путь из Эльдорадо будет легкой прогулкой, то он жестоко ошибался. Да, мы знали дорогу, мы уже прошли через все эти джунгли, горы и болота. Но теперь к обычным трудностям добавилась еще одна — золото. Тяжелое, неудобное, оно сковывало движения, изматывало людей и мулов, делало нас медлительными и уязвимыми.
Каждый пират тащил на себе столько, сколько мог унести, плюс еще часть добычи была навьючена на несчастных мулов, которые и без того еле передвигали ноги. Идти с таким грузом по пересеченной местности, продираться сквозь заросли, карабкаться по склонам было сущим мучением. Люди падали, сбивали ноги в кровь, проклинали все на свете, но упрямо тащили свою ношу. Мысль о том, что они несут на себе целые состояния, которые обеспечат им безбедную старость, а может, и позволят купить собственный остров и зажить как короли, — эта мысль поддерживала их, придавала сил, заставляла двигаться вперед, несмотря ни на что.